Элетер Дзелепи - Секрет Черчилля

Этой радиограммой Дёница ставили в известность, что фюрер назначил его своим преемником вместо бывшего рейхсмаршала Геринга. Несомненно, чтобы внушить доверие к этому неожиданному и совершенно не поддающемуся контролю сообщению, Борман добавлял: «Письменные полномочия высланы». И чтобы еще более утвердить назначение гроссадмирала, в радиограмме уточнялось: «Начиная с этого момента Вам надлежит принимать все меры, которые потребуются в сложившейся ситуации».

Радиограмма, составленная таким образом, позволяла предполагать, что Борман говорит от имени фюрера и, во всяком случае, что тот еще жив. Но тогда радиограмма должна была бы быть подписана самим Гитлером, поскольку речь шла о столь важном деле, как назначение преемника. Ввиду отсутствия собственноручной подписи Гитлера под радиограммой, лишь «письменные документы», о высылке которых было объявлено, могли подтвердить достоверность содержания радиограммы Бормана. Но этих «документов» так никто и никогда не увидит. Поспешность, с которой Борман стремился облечь адмирала высшей властью еще до прибытия «письменных документов», со всей очевидностью свидетельствует о том, что он хотел упредить Гиммлера, поставив его перед свершившимся фактом. Иначе говоря, гросс-адмирал Дёниц был провозглашен «преемником» Гитлера на основании простой радиограммы, на которой не было даже, хотя бы и сомнительной, подписи Гитлера! Только в том случае, если Гитлер был еще жив, эта ошеломляющая афера могла бы показаться в какой-то мере правдоподобной. Но Гитлер в этот момент был уже мертв!

Только из новой радиограммы Бормана, отправленной на следующий день, 1 мая, в 7 часов 40 минут утра из Берлина и прибывшей в Плён в 10 часов 40 минут, можно было заключить, что Гитлера нет более в живых. В этой радиограмме, на удивление лаконичной, говорилось только о том, что «завещание остается в силе», и ничего не уточнялось.

Зато в ней Борман приподнимал завесу над собственной игрой: он говорил о себе. Действительно, новая радиограмма завершила операцию, начатую предыдущей. На первом этапе он урегулировал вопрос о «преемнике» Гитлера, на втором он в свою очередь обеспечивал себе место рядом с новым главой государства. Он требовал от Дёница, чтобы тот подождал его. Борман, естественно, имел в виду окончательно завершить задуманную комбинацию. Он сообщал Дёницу, что присоединится к нему «тотчас же, как только это станет возможным», по-прежнему настаивая, чтобы тот «отложил до этого времени обнародование», то есть обнародование сообщения о своем назначении преемником Гитлера. Борман, без сомнения, хотел прежде определить свое положение.

Таким образом, Борман выступил на сцену в роли главного партнера «преемника» Гитлера, которого он сам выдумал. Все происходило при замалчивании факта смерти фюрера для того, чтобы заставить поверить, будто это делается от имени Гитлера. Дёниц был убежден в этом. На рассвете 1 мая, в 3 часа 30 минут, он отправил фюреру личную телеграмму с выражениями благодарности. В этом послании, адресованном мертвецу, говорилось:

«Мой фюрер, моя верность Вам беспредельна. Если судьба возлагает на меня руководство германским рейхом, как Вы это решили, я буду вести эту войну до самого конца, как того заслуживает беспримерный героизм немцев» [49] «Die Niederlage». .

На свою беду, Борман неправильно повел дело с самого начала. Вся его комбинация была неверной в своей основе. Пытаясь сделать все слишком тонко, он исключил себя из числа претендентов на наследство, которого жаждал. Если его первая радиограмма Дёницу была подлинной, то этот последний мог отныне обходиться без услуг Бормана, поскольку вторым посланием был уполномочен действовать по своему усмотрению, не считаясь с чьими бы то ни было предложениями.

Сообщение о смерти Гитлера было опубликовано только днем 1 мая, в 14 часов 45 минут. Борман держал его в секрете в течение суток — времени, которое понадобилось ему, чтобы пустить в ход свою махинацию. Под этой третьей радиограммой стояла подпись «Геббельс», она должна была явиться «письменным документом» (о высылке которого было объявлено в первом послании Бормана) и подтвердить положение Бормана при Дёнице. Речь шла о кратком изложении приписываемого Гитлеру «завещания», о котором было объявлено во второй радиограмме Бормана.

«Завещание» Гитлера представляет интерес лишь как главный документ в махинации Бормана. Это было «завещание», которое мог сфабриковать только он. Не было никаких доказательств ни подлинности его существования, ни подлинности текста или подписи Гитлера. Этот документ заверили в качестве «свидетелей» Геббельс, Борман, генерал Кребс, личный друг Геббельса, а также некий Вильгельм Бургдорф. Между тем в окружении Гитлера было достаточно людей менее «подозрительных», чтобы выступить в качестве свидетелей.

Кроме того, «завещание» было датировано 29 апреля 1945 года, то есть было составлено накануне самоубийства Гитлера. Между тем последний был физически не в состоянии продиктовать такое завещание. Во время первой встречи с графом Бернадотом Гиммлер сказал ему, что Гитлер тяжело болен и, возможно, уже скончался; во всяком случае, он не протянет и двух дней. Со своей стороны заместитель Гиммлера, генерал Штимсберг, также заявил графу Бернадоту, что у Гитлера было кровоизлияние в мозг.

Впрочем, можно считать сомнительным и участие Геббельса в этой махинации. Если Борман и приписал имя Геббельса, то это могло быть сделано без ведома последнего, чтобы замести следы и прикрыть собственный маневр. Все было возможно в этой крайне запутанной интриге. 29 апреля у Геббельса не было ни времени, ни желания заниматься этим. Он был кандидатом в смертники и собирался вместе со всем семейством последовать примеру своего фюрера. И Борман должен был знать об этом. Во время всех этих драматических событий они жили вместе в бункере имперской канцелярии.

«Завещание» Гитлера было сделано «по заказу» и шито белыми нитками, которые легко выдавали автора и его намерения. В первой его части наносился последний удар Герингу и Гиммлеру. «Перед смертью» Гитлер «исключил» их из нацистской партии. Оба они были изгнаны и осуждены как «покрывшие себя несмываемым позором перед страной и всем народом», поскольку «предали» своего фюрера, вступив за его спиной в тайные переговоры с врагом и «попытавшись противозаконно завладеть государственной властью».

Вторая часть «завещания» касалась Бормана и отчасти также Геббельса, по причинам, которые нам уже известны. Эта часть напоминала рекламный проспект. Оба они объявлялись достойными фюрера и непомерно восхвалялись как деятели, способные дать немецкому народу правительство, состоящее из честных людей, полных решимости продолжать войну всеми средствами. И в «завещании» приводились имена тех, кого «преемнику» Гитлера следовало сохранить: в первую очередь Геббельса в качестве канцлера и Бормана как министра по делам партии.