Далай Чулууны - Монголия в XIII–XIV веках

В период правления Шидэбалы-Гэгэн-хагана [229]не произошло никаких изменений в административной системе Монголии.

Во времена Гэгэн-хагана Есун-Тэмур продолжал состоять цзинь-ваном. Гэгэн-хаган, который намечал свои планы наведения порядка в управлении страной вместе со своим талантливым министром Байджу, был отравлен. В «Юань ши» отмечается, что Гэгэн-хаган создавал запасы зерна в Каракоруме, привозил монголам предметы одежды и продовольствие, раздавал им бумажные деньги, доставлял на монгольские ямские станции лошадей и быков, категорически запретил винокурение, сократил убой скота для придворной кухни и принял ряд других мер [230].

Что касается мероприятий Есун-Тэмура [231]в области административной структуры Монголии в течение четырех лет его ханствования, то известно, что он назначил своего сына Бадима-йргэлбу [232]цзинь-ваном и отправил его в Монголию, а также преобразовал каракорумское управление наведения порядка в княжеское правление [233]. Выше упоминалось о том, что Есун-Тэмур, состоявший цзинь-ваном в Монголии на протяжении многих лет, неоднократно оказывал услуги великим хаганам и проявил немало усердия, чтобы навести порядок в Монголии. О том, кто стал цзинь-ваном вслед за Бадима-Иргэлбу, нет сведений, но после Есун-Тэмура появился орган, который был полномочен решать вопросы, относящиеся к Каракоруму. В некоторых источниках отмечается, что чиновники княжеского правления занимались этими делами. Возможно, с тех пор княжеское правление стало выполнять функции цзинь-вана.

После Есун-Тэмура престол один за другим занимали Туг-Тэмур [234](1328), Хошила [235](1329) и Ириджинбал [236](1332), каждый в течение короткого времени. В этот период борьба между представителями феодальной знати за хаганский престол дошла до предела, резко ухудшились условия жизни народа, и повсюду начались повстанческие движения. В такой обстановке монгольские хаганы не столько заботились о стране, сколько о том, как бы вырваться живыми из лап своих коварных сановников, боровшихся за власть между собой. Однако в «Юань ши» содержатся некоторые сведения о событиях, имевших место при Хошила-хагане. По вступлении на престол Хошила сразу пришел к выводу, что подобает серьезно решать вопросы, относящиеся к своей стране, ибо это та территория, на которой пустило корни государство Чингис-хана, что надо посылать в Каракорум на службу таких решительных в государственных делах чиновников, как Эл-Тэмур [237], и т. д. Однако он вскоре умер, так и не успев ничего сделать.

Тогон-Тэмур [238], самый последний юаньский император, сидел на троне в течение 35 лет. В период его правления в области административной системы Монголии почти никаких мероприятий не было проведено.

Вообще в биографии Тогон-Тэмура в «Юань ши» содержится много фальсификаций.

В правление Тогон-Тэмура некоторые китайские чиновники уходили в бега, лишь бы не служить династии. Хотя Тогон-Тэмур и отдавал распоряжения монгольским семьям, жившим в южных районах Китая, переселяться на север, на родину, но большинство их перехватывалось китайскими повстанческими армиями и не могло уйти за пределы Китая.

Тогон-Тэмур-хаган ежегодно посылал личных своих представителей в Шанду и дальше, в Каракорум, чтобы успешнее налаживать управление этими территориями. Это было связано с началом внутренних беспорядков в стране, когда уже трудно было удержаться на троне императора династии Юань. Он прибегал к таким мерам, поняв, что монгольским феодалам, которые, оставив родные места, ринулись на чужую территорию, в конечном счете негде найти прибежище, кроме как на своей родине.

Таковы политика монгольских хаганов эпохи Юань и соответствующие ей меры в области административной системы собственно Монголии. Из сказанного очевидно, что вся империя Юань справедливо рассматривается как монгольское государство, где власть принадлежала монгольским завоевателям, а собственно Монголия составляла ее главную часть — ту основу, на которой было воздвигнуто все здание империи. Верховный правитель ее Хубилай как великий хан законно требовал подчинения себе и западных улусов Джочи и Чагатая.

Хотя в тот период некоторые китайские государственные порядки оказывали заметное влияние на монгольскую административную систему, но это не значило, что весь государственный строй Монголии был копией китайского и что первый уподоблялся второму.

Монгольские племена, создавшие свое государство две тысячи лет назад, среди всех кочевников обрели наиболее развитую государственность. В период существования единого государства Чингис-хана эти государственные институты по своему развитию были не ниже таких учреждений соседнего Китая. Поэтому в период Юань монгольские хаганы осуществляли административное руководство собственно Монголией, продолжая дальнейшее развитие форм государственности, имевших место в период единого монгольского государства Чингис-хана.

При создании любого государства в классовом обществе закономерно устанавливается право, защищающее интересы господствующего класса. И в каждом государстве, возникавшем в Монголии с древнейших времен, существовало свое право. Монгольское право имеет длительную историю и свои специфические особенности. Как известно, для выяснения истинного характера государства в классовом обществе очень важно изучить право соответствующего периода. Исследование условий и истории возникновения права, хода его развития помогает ознакомлению с прошедшими эпохами истории народа.

Иностранные исследователи, изучавшие право эпохи Юань, рассматривали его как точную копию китайского и почти не обращали внимания на то, что в него входят значительные элементы монгольского права. Это происходило из-за отсутствия тщательного сравнительного изучения внутреннего содержания монгольского и китайского права и их правовых традиций.

В частности, очень важно исследовать влияние древнего монгольского права на правовые нормы второй половины XIII в. и в XIV в., а также элементы правовых традиций, входящих в них, и другие вопросы.

Для изучения истории монголов данного периода, особенно политической надстройки и форм внеэкономического принуждения, памятники права того периода имеют особое значение. Они содержат весьма ценные сведения, которых не дают «Юань ши» и другие источники.

В нашей стране пока еще не создано значительных исследований, специально посвященных изучению монгольского права эпохи Юань. Восполнить этот пробел — безотлагательная задача монгольских правоведов и ученых.

Перечислим работы монгольских ученых, освещающие правовые проблемы. Так, X. Пэрлээ были опубликованы отдельные параграфы «Тайной истории монголов», касающиеся «Великой ясы» Чингис-хана [239]. В работе С. Джалан-Аджава о «Халха джи-руме» был рассмотрен вопрос о «Великой ясе» на основании материалов исследования В. А. Рязановского. О других сторонах монгольского права XIII–XIV вв. он упомянул лишь вскользь [240]. В книге общего характера «Монголын эрт эдугээгийн хууль цаазны туухийн сэдэв дэвтэр» («Тезисы по истории древнего и современного монгольского права») авторы тем не менее сочли возможным специально сказать о монгольском праве второй половины XIII–XIV вв. [241].