Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Имущественное право отличается суровой непреклонностью. Договоры проводятся в жизнь со всей строгостью; все судьи обязаны поклясться, что они «не проголосуют за отмену частных долгов или раздачу земель или домов, принадлежащих афинянам»; ежегодно главный архонт, вступая в должность, обращается через глашатая с воззванием: «Кто чем владеет, будет этим владеть и безусловно распоряжаться и впредь» [910]. Право наследства по-прежнему узко ограничено. При наличии детей мужского пола старинное религиозное понятие о собственности, которая связана с генеалогией данной семьи и заботой о духах предков, требует автоматического перехода состояния к сыновьям; отец является собственником имущества на положении опекуна по отношению к усопшим, живым и еще не рожденным. Если в Спарте (как в Англии) родовое имущество неделимо и отходит к старшему сыну, в Афинах (почти так же, как во Франции) оно делится между наследниками мужского пола, причем старший получает несколько большую долю, чем остальные [911]. Уже во времена Гесиода мы обнаруживаем, что крестьянин на французский манер прибегает к ограничению семьи, чтобы избежать пагубного дробления состояния между многими сыновьями [912]. Собственность мужа никогда не переходит к вдове; все, что ей остается, — ее приданое. В Перикловы дни завещания столь же сложны, как и ныне, и облекаются в формулы, весьма схожие с современными [913]. В этом, как и в других вопросах, греческое законодательство представляет собой фундамент римского права, которое в свою очередь заложило юридические основы западного общества.

Демократия подбирается к судебной власти в последнюю очередь, и величайшей реформой, осуществленной Эфиальтом и Периклом, является передача судебных полномочий от ареопага и архонтов гелиее . Учреждение этих народных судов принесло Афинам ту же пользу, какой современная Европа обязана суду присяжных. Гелиея [914]состоит из шести тысяч дикастов, или присяжных, ежегодно назначаемых по жребию из списка граждан; эти шесть тысяч распределены по десяти дикастериям, или жюри, в которые входят около пятисот членов, тогда как прочие остаются в резерве для замещения вакансий и непредвиденных обстоятельств. Маловажные и частные дела разрешаются тридцатью судьями, периодически навещающими аттические демы, или округа. Так как ни один из судей не может служить более года подряд и пассивное избирательное право реализуется по очереди, каждый гражданин становится присяжным в среднем раз в три года. Служба в суде не является для него обязательной, но плата в два — позже в три — обола обеспечивает присутствие в каждом жюри от двухсот до трехсот судей. Важные дела, подобные делу Сократа, могут заслушиваться в присутствии тысячи двухсот дикастов. Чтобы свести подкуп к минимуму, жюри, на рассмотрение которого будет вынесено дело, определяется в последний момент с помощью жребия, а так как большинство процессов длятся всего один день, о мздоимстве в судах мы слышим редко; даже афинянин находил затруднительным подкупить триста человек сразу.

Несмотря на быстроту разбирательств, афинские суды, как и суды всего мира, обычно отстают от своего календаря, так как афиняне чрезвычайно охочи до тяжб. Чтобы остудить их пыл, из списка граждан, достигших шестидесятилетнего возраста, жеребьевкой избираются общественные арбитры; тяжущиеся должны представить свой иск и письменное возражение защиты одному из этих арбитров, причем и в этом случае он избирается по жребию в последний момент; обе стороны платят ему небольшой гонорар. Если ему не удается достичь примирения, он выносит приговор, скрепленный клятвой. Обе стороны могут затем обратиться с апелляцией в суды, однако те обычно отказываются заслушивать мелкие дела, которые не были ранее представлены арбитрам. Если дело принято к судебному рассмотрению, вносятся и подтверждаются клятвой официальные заявления сторон, свидетели дают показания и приносят клятвы, и все эти акты подаются суду в письменном виде. Они запечатываются в особый ларец, откуда позднее извлекаются и подвергаются изучению; решение выносит судебная коллегия, избранная по жребию. Должности государственного обвинителя не существует; правительство полагается на частных граждан, привлекающих к суду всякого, кто виновен в тяжких прегрешениях против нравственности, религии или государства. В результате возникает целый класс «сикофантов», сделавших такие обвинения своим регулярным занятием и превративших эту профессию в род шантажа; в четвертом веке они отлично зарабатывают, устраивая — или, лучше сказать, угрожая устроить — процессы против людей состоятельных, считая, что народный суд не пожелает оправдать тех, кто может платить внушительные штрафы [915]. Судебные издержки большей частью покрываются штрафами, налагаемыми на осужденных. Истцы, не сумевшие подкрепить свои обвинения доказательствами, также штрафуются; и если за них подали голоса меньше одной пятой от всех судей, они подвергаются бичеванию или с них взыскивается тысяча драхм (1000 долларов). Обычно в роли собственных адвокатов действуют сами тяжущиеся стороны, которые обязаны лично выступить с первым изложением своего дела. Но ввиду всевозрастающих процессуальных сложностей, а также того, что стороны обнаруживают в судьях известную восприимчивость к красноречию, все чаще нанимают ритора, или оратора, сведущего в праве и призванного поддержать жалобу или доводы защиты либо подготовить от имени и под маской своего клиента речь, которую тот сможет прочесть перед судом. От выступлений таких особых судебных ораторов ведет свою родословную профессия адвоката. О ее древности в Греции свидетельствует замечание Диогена Лаэртского, согласно которому приенский мудрец Биант был красноречивым судебным защитником, всегда применявшим свой талант во имя правого дела. Некоторые из таких адвокатов прикрепляются к судам в качестве эксегетов , или толкователей; дело в том, что многие судьи обладают не большими правовыми познаниями, чем тяжущиеся стороны.

Обычно показания представляются в письменном виде, однако свидетель должен появиться в суде и заверить их правильность клятвой, когда grammateus , или судебный делопроизводитель, зачитывает их перед судьями. Перекрестные допросы не производятся. Лжесвидетельства настолько часты, что иногда суд выносит решение вопреки показаниям, недвусмысленно подкрепленным клятвой. Свидетельства женщин и несовершеннолетних принимаются только в процессах об убийстве; свидетельства рабов — только если они добыты под пыткой; считается само собой разумеющимся, что без пытки они солгут. Такова варварская сторона греческого права, которую превзойдут римские тюрьмы и казематы инквизиции; с ней, возможно, — поспорят тайные застенки полицейских судов нашего времени. В дни Перикла запрещалось пытать граждан. Многие хозяева отказывались использовать своих рабов как свидетелей, даже если от их показаний зависел исход дела, и любой необратимый ущерб, причиненный рабу во время пытки, должен был возместить, кто его причинил [916].