Виталий Пенской - «Ливонский» цикл

«Почтенные господа, если мы печатью закрепим дань великому князю, то значит, с женами и детьми попадем в совершенное рабство. Да и можете ли вы одобрить подобную дань? А все-таки ее надо принять и выплачивать, потому что иначе земля наша будет опустошена и выжжена. Великий князь уже давно снаряжает для этого великую силу; это знаю я наверно».

Увы, теперь уже было слишком поздно. Колесо войны, в пламени и дыму катившееся по ливонской земле, нельзя было остановить. Попытки воспрепятствовать действиям русских полков не имели успеха: слабые ливонские отряды неизменно терпели поражения в стычках с русскими, как это было, к примеру, под самим Дерптом или 4 февраля под городком Фалькенау (русские называли его Муков). Оставалось только надеяться, что московиты, вдоволь насытившись, покинут Ливонию и уйдут в свои пределы.

Тем временем русские полки « сошлися с царем и с воеводами под Юрьевом дал бог здорово ». Суровая зима (« зима была тогды гола без снегоу с Рожества христова, и ход был конем ноужно грудовато ») не была для них помехой. В течение трех дней соединенная русская рать беспощадно опустошала дерптскую округу. Затем, переправившись через реку Эмбах (современная Эмайыги в Эстонии), войска двинулись дальше к северу, « направо к морю ». Как писал летописец, воеводы « воину послали по Ризской дороге и по Колыванской и воевали до Риги за пятьдесят верст, а до Колывани (Тевеля) за тридцать ». Рассылаемые же воеводами во все стороны мобильные отряды делали то, что им было приказано — brennen, morden, rauben und todschlagenn .

Примером действий одного из таких отрядов может служить экспедиция под Лаис. Получив от пленников известия о том, что под ним « большая збеж », воеводы « под Лаюс город посылали голов стрелецких Тимофея Тетерина да Григория Кафтырева, а с ними их сотцкие с стрельцы, да голов с детми боярскими Михаила Чеглокова да Семенку Вешнякова да Федора Ускова и Татар и Черкас и Мордву ». 5 февраля 1558 года « головы под город пришли , — писал русский летописец, — а посад пожгли и побили многих людеи, убили болши трех тысяч, а поимали множество полону и жеребцов и всякие рухледи ».

За время двухнедельного рейда, по словам историка А. И. Филюшкина, было сожжено и разграблено около 4 тысяч дворов, сел и мыз — практически без сопротивления с ливонской стороны. Ландсгерры оказались не в силах быстро мобилизовать свои силы и попытаться отбросить агрессоров обратно в его пределы.

В середине февраля 1558 года русское войско пересекло границу южнее Нарвы, переправившись через Нарову по Козьему броду «выше города Ругодива». Потери царского войска, по словам русского летописца, были минимальны: « а государевых людеи убили под Курсловом в воротех Ивана Ивановича Клепика Шеина да в загонех и ыных местех пяти сынов боярских да стрелцов десять человек да трех татаринов да боярских человек с пятнадцать, а иные люди дал бог здорово ».

Вернувшись в Псков, Шах-Али, по словам Б. Рюссова, направил епископу Герману письмо, в котором писал:

«Так как ливонцы не сдержали своего клятвенного обещания царю всея России, но обманули его, то царь всея России был принужден идти на них войною; эту войну они сами, ливонцы, навлекли на страну своей несправедливостью. Если же они впредь хотят, чтобы их страна была цела и невредима, то тотчас же должны отправить посольство с обещанными деньгами к великому князю. Когда прибудет посольство, тогда он будет ходатайствовать с другими князьями и воеводами за ливонцев, чтобы в Ливонии более не проливалось человеческой крови».

Первый акт ливонской драмы был сыгран, занавес опустился. За кулисами началась подготовка ко второму акту.

Бессуднова, М. Б. К предыстории Ливонской войны: продолжение дневника ливонского посольства 1557 г. в Москву в Шведском Государственном архиве / М. Б. Бессуднова // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. — 2012. — № 1 (11).

Дневник ливонского посольства к царю Ивану Васильевичу // ЧОИДР. — 1886. — № 4. — IV. Смесь.

Курбский, А. М. История о великом князе Московском / А. М. Курбский. — СПб., 1913.

Лебедевская летопись // ПСРЛ. — Т. XXIX. — М., 2009.

Львовская летопись // ПСРЛ. — Т. ХХ. — М., 2005.

Ниенштедт, Ф. Ливонская летопись / Ф. Ниенштедт // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. — Т. IV. — Рига, 1883.

Псковская 3-я летопись // ПСРЛ. — Т. V. Вып. 2. — М., 2000.

Разрядная книга 1475–1598. — М., 1966.

Разрядная книга 1475–1605. — Т. II. Ч. I. — М., 1981.

Рюссов, Б. Ливонская хроника / Б. Рюссов // Сборник материалов по истории Прибалтийского края. — Т. II. — Рига, 1879.

Форстен, Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544–1648) / Г. Форстен. — Т. I. Борьба из-за Ливонии. — СПб., 1893.

Хорошкевич, А. И. Россия в системе международных отношений середины XVI в. / А. И. Хорошкевич. — М., 2004.

Archiv fur die Geschichte Liv-, Est- und Curlands (далее Archiv). Neue Folge. — Bd. II. — Reval, 1862; Bd. IX. — Reval, 1883.

Briefe und Urkunden zur Geschichte Livlands in den Jahren 1558–1562. — Bd. I. Riga, 1865; Bd. II. — Riga, 1867.

Henning, S. Lifflendische Churlendische Chronica von 1554 bis 1590 / S. Henning. — Riga, 1857

Renner, J. Livländische Historien / J. Renner. — Göttingen, 1876

Торговая война на рубеже XV–XVI веков между Москвой, Ливонией и Ганзой разгорелась из-за стремления Москвы пересмотреть, помимо всего прочего, устоявшиеся веками условия торговли в Восточной Балтике. Этот конфликт стал первым эпизодом в наметившейся на Западе тенденции рассматривать Московию как потенциального нового «Турка», врага христианства и всего цивилизованного (то есть западноевропейского католического) мира. До поры до времени рост антирусских настроений сдерживался надеждами Рима и его партнеров на то, что Москва согласится признать верховенство папы и императора и войдет в состав антиосманской христианской лиги — а Великий Турок в конце XV — начале XVI века рассматривался в Европе как реальная и необоримая угроза.

В 1520-х годах окончательно стало ясно, что Московия вовсе не намерена таскать каштаны из огня ради папы и императора и ввязываться в конфликт с османами. Прежнее благожелательное и заинтересованное отношение к московитам стало стремительно меняться в худшую сторону. Эта перемена была на руку и Ягеллонам, и ливонцам: и те, и другие приложили в конце XV — начале XVI века немало усилий для надувания жупела «русской угрозы», Rusche Gefahr , рисуя перед изумленными европейцами картину тьмочисленных орд московитов и татар, с трудом сдерживаемых немногими героическими польско-литовскими и ливонскими рыцарями на передовых бастионах Европы. К счастью, доказывали они европейцам, московиты — варвары, темные и необразованные, и сила их прирастает медленно.