Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Легализованный подлог в подавляющем большинстве случаев встречает скептическое отношение либо молчаливое неприятие со стороны специалистов.

Практически никогда не удаётся сколько-нибудь корректная проверка камуфляжа подлога — их авторы именно здесь проявляют изобретательность, исключающую возможность установления действительных фактов бытования подлога до его легализации. Легендированный подлог в своей основе, как правило, имеет версию, восходящую к чрезвычайным обстоятельствам, связанным с гибелью «оригинала» подлога во время пожаров, войн, революций, утратой в результате смерти человека, кражи и т. д.

Практически в любом подлоге прослеживается зависимость его содержания от подлинных исторических источников. Хотя авторы фальсификаций способны на самые невероятные, изощрённые и фантастические построения, они, с одной стороны, не могут игнорировать наличие реальных фактов прошлого, а с другой — находятся под их подчас неосознанным воздействием. Например, для большинства подлогов древнерусских исторических источников характерно обязательное использование «Слова о полку Игореве». Руф Иванов при фабрикации «Дневника старицы Марии Одоевской» использовал новгородские летописи, актовый материал. «Дневник Вырубовой» включил фактический материал подлинной переписки царской семьи и т. д.

Фальсификатор всегда стремится по возможности исключить натурно-демонстрационную легализацию подлога, используя её только в случае общественного давления. Например, представление на всеобщее обозрение «Соборного деяния на мниха Мартына Арменина» являлось не чем иным, как вынужденной реакцией властей на требование старообрядцев представить подлинник. Точно так же Миролюбов был вынужден пойти на публикацию «фотостатов» «дощечек Изенбека» как одного из «доказательств» подлинности «Влесовой книги».

Я, пожалуй, на этом закончу, потому что всего у меня 18 признаков определения подлогов. Я хочу только сделать вывод, который, возможно, разочарует собравшихся: фальсификации исторических источников — явление неизбежное, сопровождавшее и сопровождающее человеческую историю. Это, безусловно, порок, нравственный, политический, идеологический. Не имея возможности предотвратить его, можно и нужно бороться с ним как научными, так и правовыми способами. Но лично я, написав две книги по истории подлогов в России и собрав очень большой материал для третьей книги о подлогах источников уже в 1990-е гг. — начале третьего тысячелетия, открыв однажды «Независимую газету» и увидев «Завещание Плеханова», пришёл к выводу, что не стоит тратить время на третью книгу, достаточно ограничиться первыми двумя.

Можно ещё добавить. Я сейчас пишу, вернее, уже написал большую рецензию на книгу Александра Александровича Зимина, посвящённую «Слову о полку Игореве», где попытался свои соображения переложить на «Слово». Эти соображения привели меня к тому, что критерии, используемые мною, на две трети подтверждают, что «Слово» — всё-таки подлинное произведение. Во всяком случае, нс произведение XVIII в. Спасибо, уважаемые коллеги, за внимание.

М. Б. Кизилов: Скажите, а количество — 900 подлогов, — которое вы упомянули, это связано только с историей России, насколько я понимаю?

B. П. Козлов: Да, это подлоги, связанные с историей России, изготовленные как в России, так и вне её. Я хочу сказать, что очень плодотворный период в изготовлении подлогов был во время Гражданской войны, и создавались они очень большим потоком в кругах прежде всего российской эмиграции.

C. О. Шмидт: А пытались вы сравнивать с подлогами в других странах? Насколько их больше, меньше?

В. П. Козлов: Я не знаю. Тут нужно спросить Сергея Михайловича Каштанова. Он все-таки применительно к западной, средневековой Источниковой базе специалист. Я этим не занимался.

В. А. Шнирельман: Не замечаете ли вы какую-нибудь закономерность, какие-то эпохи, которые богаты на подлоги, всплеск, а потом эта деятельность как бы затихает? Волнообразное движение получается у вас или нет?

В. П. Козлов: Нет. Все зависит от фантазии человека, который решил сфальсифицировать по каким-либо причинам тот или иной исторический источник. Одни это делают из меркантильных соображений. Тот же Бардин, например. Он это делал для того, чтобы продавать. Другие делали подлоги в силу каких-то своих фантастических представлений об истории. Это, допустим, Сулакадзев. Третьи делали подлоги исходя из своих литературоведческих убеждений — допустим, Минаев.

И. Н. Данилевский: Я хочу дать конкретную иллюстрацию к тому, о чём говорил Владимир Петрович. Потому что «Влесова книга» как один из классических фальсификатов показательна тем, что этот фальсификат продолжает развиваться. Это развитие связано с тем, что, во-первых, теперь реконструируется первоначальный вид этого якобы источника. По смутным записям даётся первоначальный текст, мало того, он ещё и переводится в оригинальный вид внешне. Он даётся теперь в так называемой «влесовице», которая выдаётся за реальный текст. Плюс ко всему, благодаря значительным усилиям профессиональных исследователей, разоблачавших эту подделку, был выявлен ряд источников, на которые опирался Миролюбов и которые использовались во время создания этого текста. Это противоречило первоначальным предположениям о том, что «Влссова книга» абсолютно оригинальный текст, который не имеет ничего общего ни с одним из существующих произведений. Теперь же факт наличия у Миролюбова источников используется защитниками фальшивки для того, чтобы подтвердить подлинность «Влесовой книги», и наоборот.

Вот, скажем, Асов пишет: «К сожалению, многочисленные и явные пересечения «Книги Велеса» и «Слова о полку Игореве» уже использовались для ложных доказательств заимствований из сего памятника». Речь уже идёт о том, что «Слово о полку Игореве» произрастает из тех же корней, что и «Влесова книга». Мало того, приводятся также и фальсификаты, которые появились значительно раньше, ещё в XIX в., в частности «Славянские веды», которые были опубликованы и доступны Миролюбову. Теперь они привлекаются с целью доказать, что «Влесова книга» — это подлинный источник, потому что там встречаются те же факты, которые встречаются и в «Славянских ведах».

Теперь «Боянов гимн» и «Славянские веды» используются для подтверждения подлинности «Влесовой книги», а «Влесова книга», в свою очередь, используется для подтверждения этих публикаций XIX столетия.

Но фокус даже не в том, чтобы выявить эти самые источники, они выявляются самими создателями и распространителями «Влесовой книги». Обращение к «Славянским ведам» — это показательный пример. Любопытен тот идеологический фундамент, который лежит в основе не только создания, но и распространения этих фальсификатов. Прошу прощения, я приведу несколько довольно пространных цитат из труда Асова, который вышел в 2001 г. Достаточно солидный том. Мне он достался просто: мне позвонили по телефону и спросили, не изменил ли я своего мнения о «Влесовой книге». Когда я ответил, что нет, сказали, что надо встретиться, чтобы мне передать ещё один труд. Передали...