Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Вот оно. В противоположность Т. Хейердалу создатель «Влесовой книги» радел не о науке (другой вопрос, что принципы научного знания в отличие от обыденного были Т. Хейердалу мало знакомы и его представления о науке были своеобразны): он преследовал совсем иную, вненаучную цель и был одержим идеей совсем иного сорта — идеологической. Её можно назвать наивным патриотизмом, к которому — в условиях отрыва от Родины — тяготели многие русские эмигранты.

Патриотические мотивы — осознанно или подсознательно — доминируют и в возродившемся в 2000-е гг. антинорманизме, как доминировали они в XVIII в. в полемике М. В. Ломоносова с немецкими историками, в середине

XIX в. в контексте подъёма славянофильства, в середине XX в. в условиях сталинской борьбы с космополитизмом. Как возникновение, так и последующие «всплески» антинорманизма были теснейшим образом связаны с поворотными моментами в развитии (или насаждении) национального самосознания [93] Алпатов М. И. Русская историческая мысль и Западная Европа (XVIII — первая половина XIX в.). М., 1985. С. 9–81. . Аналогичный идеологический контекст породил «борьбу со скандинавами» в нашей истории и ныне. После распада СССР рухнули основы идеологической системы, в рамках которой было сформировано национальное самосознание, опиравшееся на чувства своего (государственного) превосходства и особости (что было прекрасно выражено в словах «у советских — собственная гордость»): гордиться стало нечем, комплекс победителя сменился комплексом побеждённого, старая система ценностей оказалась ложной. Социопсихологический кризис породил целый ряд негативных явлений в обществе (например, движение скинхедов) и потребовал компенсации на идеологическом уровне. Одним из ответов на идеологический дефицит стало активное мифотворчество в области ранней истории Руси и распространение этногенетических построений, в которых собственному народу придавались функции героического первопроходца, его прошлое возвеличивалось за счёт принижения соседних народов, обозначался внешний враг, чьи происки обусловили нынешнее прискорбное состояние общества [94] См. подробнее: Петров А. Е. Перевёрнутая история. Лженаучные модели прошлого // Новая и новейшая история. 2004. № 3. С. 36–59. . Компенсаторный характер такого рода мифов делает их привлекательными для масс и прибыльными для их создателей.

Привлекательным оказалось и возрождение антинорманизма — в его «гедеоновском» варианте [95] В 1870-е гг. С.А. Гедеонов опубликовал книгу, в которой утверждал, что летописные варяги — одно из поморско-славянских племён, вагры (отождествление варяги = вагры восходит к XVI в. и было популярно в польской и немецкой историографии XVI–XVIII вв.); они-то, а не скандинавы и принесли государственность в Восточную Европу (Гедеонов С. А. Варяги и Русь. Историческое исследование. СПб., 1876. Т. 1–2; переизд.: с предисл., коммент., биографии, очерком В. В. Фомина. М., 2004). , причём не только для широкого читателя, но и для главных идеологов страны, стремящихся найти или создать «национальную идею» в условиях идеологического кризиса. Именно благодаря высокому покровительству, задуманная как сугубо научная, конференция «Рюриковичи и российская государственность», проведённая в Калининграде в 2002 г., превратилась в начало широкой кампании по рекламированию антинорманизма в средствах массовой информации [96] Достаточно упомянуть первые выступления антинорманистов — в телевизионной передаче в день открытия конференции, в «Российской газете» через день после закрытия конференции, за которыми последовали бесчисленные обращения к широкой публике. Любопытно, что именно в это время готовилось празднование юбилея Старой Ладоги с её скандинавскими ассоциациями. О политизации этого юбилея в контексте борьбы между норманизмом и антинорманизмом см.: Шнирельман В. А. Президенты и археология, или Что ищут политики в древности // Ab Imperio. 2009. № 1. C. 302–305, 308. . Эта кампания продолжилась публикацией сборника «Русского исторического общества», монографии В. В. Фомина и статей, иногда в научных, а чаще — в популярных изданиях [97] Сборник Русского исторического общества. Т. 8 (156). Антинорманизм. М., 2003.; Фомин В. В. Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005. .

Современный антинорманизм позиционирует себя как единственно «правильное» научное направление, что само по себе наводит на размышления: «единственно правильным» было сталинское учение о языке, лысенковское — в биологии и т. п. В исторической же науке, как правило, сосуществуют различные точки зрения на одно и то же явление [98] Расхождения во взглядах на конкретные исторические события имели место даже в советское время — в рамках признаваемых практически всеми историками основополагающих схем исторического развития (формационная «пятичленка», примат базиса и пр.). , его различные интерпретации. Если же пристальнее взглянуть на «исследовательские» методы современных антинорманистов, то обнаруживаются удивительные — и весьма показательные — черты типологического сходства с построениями Т. Хейердала, А. Т. Фоменко, А. Асова и многих других.

Профессионализм исторического (и вообще любого научного) исследования определяется рядом факторов — неписаных, но общепринятых и строго соблюдаемых в научном сообществе правил, следование которым часто обозначается как «наличие школы». Во-первых, исследование всегда основывается на некоей совокупности релевантных источников (опытных данных, наблюдений). Репрезентативность и полнота Источниковой базы, особенно в тех случаях, когда она (как для ранней истории Древней Руси) крайне скудна, — непременное условие профессионального исторического исследования. Во-вторых, «в настоящее время, когда почти нельзя ожидать открытия новых первоисточников, роль основного орудия в углублении изучения древней русской истории выпала на долю источниковедческих изысканий» [99] Поппэ А. Русские митрополиты Константинопольской патриархии в XI столетии // Византийский временник. М., 1968. Т. 28. С. 85. . Интерпретация источников — важнейший ныне метод получения новой информации, но она должна учитывать всю совокупность текстологических и содержательных особенностей этих источников. Таким образом, источники и их истолкование — непременная и обязательная основа, на которой строится любое научное исследование. В-третьих, любое утверждение требует адекватных доказательств, а конечное построение теории производится с помощью жёсткой системы доказательств, в которой невозможны априорные или неаргументированные суждения. Это азы, известные любому студенту исторических факультетов.