Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Любопытно, что в полном соответствии с «арийским мифом» автор рисует иудеев (отождествляя их с евреями, т. е. не различая религию и этничность) полной противоположностью ариям. В его понимании евреи являются едва ли не вечными бунтарями против власти, причём свою борьбу они начинают в Египте при фараоне Эхнатоне (который оказывается Моисеем!), а заканчивают в России в 1917 г. Мало того, автор доказывает, что «иудейская революция» в Египте направлялась «агентами из арийской Аратты», которые якобы хотели ввести там «митраистскую религию» [384]. Однако при этом Каныгин противопоставляет свастику как символ «левых (коричневых)» не Звезде Давида (как это делали нацисты), а кресту и трезубцу как символам правых. А масонов, сатанистов и оккультистов он оптом записывает в «левые». Тем самым вечная борьба идёт между «арийцами света» и «арийцами тьмы», и её познание якобы требует обращения к эзотерике [385]. Правда, позднее Каныгин противопоставляет Звезду Давида кресту как якобы мужской и женский символы. Но при этом генеральный путь истории ведёт якобы к слиянию ариев с семитами в единую «высокодуховную, интеллектуальную цивилизацию». В христианском учении автор видит «сложный конгломерат иудаизма и арийских "дополнений"» [386]. Однако всё это не мешает ему писать о «жидомасонах», якобы мечтающих о мировом господстве, и искать в иудейской Торе (Второзаконии) программу будущих большевизма и гитлеризма [387]. Таким образом, его отношение к евреям было двойственным. С одной стороны, он старался избегать антисемитизма и доказывал, что христианская Европа многим обязана учению Моисея. Следовательно, «борясь против евреев, человечество борется против себя». Но с другой — он, во-первых, возрождал кровавый навет, доказывая, что у евреев было принято ритуальное убийство детей, а во-вторых, навязывал евреям идею мирового господства [388].

Мало того, на религиозное учение Силенко опиралась одна из возникших в 1990 г. политических партий — Украинская крестьянско-демократическая партия [389], одним из лидеров которой был писатель С. П. Плачинда. Плачинда начал увлекаться дохристианской историей «славяно-русов» ещё в советское время на волне национального подъёма, связанного с празднованием 1500-летия Киева [390]. К началу 1990-х гг. он уже был знаком с учением Силенко и стал его ярым поклонником. Одновременно он проявлял большую политическую активность и со временем был избран почётным председателем Украинской крестьянско-демократической партии, возглавив одновременно киевскую организацию Конгресса украинских националистов.

В арсенале его политических аргументов находили место все те псевдоисторические доводы, которые любят приводить украинские неоязычники: о корнях украинцев в V тыс. до н. э., об их расселении от Центральной Европы и Швеции до Палестины и Индии, о тождестве мифических амазонок с «древними украинками» и о происхождении от них казаков, об этрусках, венедах (включая «Великое украинское государство Венедию»), пеласгах и гиксосах как якобы древних украинских племенах, о всечеловеческой ценности «украинского матриархата» и «украинской мифологии», от которой якобы берет начало мифология индоевропейцев, об украинском происхождении Заратуштры и Будды, о великой дохристианской культуре и духовности, в том числе о докириллической «трипольской» письменности, о злодейской политике князя Владимира, погубившего древнюю культуру и письменность во имя чуждой украинцам веры. Среди наиболее почитаемых им старых авторов Плачинда числит А. Д. Черткова (1789–1858) и Е. И. Классена (1795–1862), которых он называет «интернационалистами» за то, что они, несмотря на свою русскую национальность, якобы признали необычную древность украинского народа и его государства «Великой Венедии» [391]. Впрочем, в целом в своих построениях Плачинда полностью следует за Силенко [392].

В то же время Плачинда избегает прямых нападок на христианство, наивно полагая, что до правления Владимира оно могло у «украинцев» гармонично уживаться с язычеством [393]. Вместе с тем он не может пройти мимо событий 988 г. и именно с ними связывает начало упадка «украинского государства» [394]. На сходных позициях, начиная с конца 1980-х гг., стоял и ряд других украинских литераторов [395].

Цель всех такого рода построений заключается вовсе не в том, чтобы искать научную истину. У них иная миссия, связанная с поисками и утверждением новой идентичности: они призваны наделить Украину и украинцев особыми качествами и найти им особое место в мире. Ещё в начале 1970-х гг. писатель И. Белик утверждал, что «русины первых столетий нашей эры были великим и высококультурным народом, и преуменьшение этого — издержки ещё не вымершей теории норманнизма» [396]. По словам филолога-националиста В. Довгича, призвание Украины — быть связующим звеном между Востоком и Западом, православием и католицизмом, христианством и восточными религиями, между разными расами, цивилизациями [397], т. е., по сути, быть центром мира. Поэтому вхождение Украины в состав Российской империи однозначно трактуется украинскими авторами как национальное унижение. Ведь именно «великий державный народ» Украины «основал современную Россию, дал ей свой генофонд, название, культуру, просвещение, религию, язык» [398]. В этом отношении примечательно, что орган западноукраинских националистов УНА-УНСО журнал «Националист» в первом же номере попытался выхватить из рук русских националистов идею евразийства, «украинизировать» её и связать с неоязычеством. Украина XXI в. была провозглашена «великой культурой и цивилизацией», основанной на неоязыческих «арийских» идеях, органично сплавленных с христианством. Был выдвинут лозунг создания людей нового типа, исповедующих «героический стиль жизни» в традициях УНА-УНСО [399].

Другая идея рассматриваемых мифологических схем заключается в борьбе за территорию. В этом отношении то или иное решение проблем этногенеза является весьма актуальным с точки зрения территориальных претензий возникших на территории бывшего СССР новых государств [400]. В частности, происходившая в начале 1990-х гг. между Украиной и Россией борьба за Крым выражалась и в попытках заново переосмыслить данные древней истории. В этом контексте идеи о пеласгах, якобы выходцах с Украины, приобретали особый смысл. Ведь по неоязыческой мифологической версии, «пеласги-славяне» широко расселились по Восточному Средиземноморью, включая и Эгеиду, и вместе со своими ближайшими родичами — ахейцами стали подосновой населения древней Греции. А раз так, то и греческие колонии в Северном Причерноморье, включая Крым, были основаны их непосредственными потомками. В то же время в Крыму якобы испокон веков обитали «праукраинские племена сколотое», которые отождествляются авторами этой версии со скифами [401]. Отстаивая исконные права украинцев на свою территорию, журнал «Державность» отвергал давно и надёжно установленное положение о германской принадлежности готов и настаивал на том, что готы изначально были всё теми же скифами-сколотами [402]. На ту же идею территориальной целостности Украины работает и концепция, по которой в предки украинцев зачисляются все разнокультурные и разноязыкие народы, которые когда-либо там обитали [403].