Роман Подольный - Пути народов

К этому можно, пожалуй, добавить, что «старой мятежницей» Бретань делало в какой-то степени и национальное угнетение. Но сейчас бретонцы становятся, как считают многие этнографы, из особого народа этнической группой внутри французского народа.

Словно нарочно для того, чтобы подтвердить важность политических границ для процесса образования народов, рядом с Францией разместился Люксембург. Мы с вами уже вспоминали почти мимоходом люксембуржцев, теперь поговорим о них подробнее. Сначала — о их стране. Поэт сказал об одном из своих знакомых, что тот «маленький, как великое герцогство Люксембург».

Но фраза нечаянно обернулась поэтическим преувеличением размеров знакомого.

В великом герцогстве почти три тысячи квадратных километров площади, на которых живут почти четыреста тысяч человек. В сегодняшнем Люксембурге на каждого из этих четырехсот тысяч человек («на душу населения», как выражаются статистики) приходится большее количество выплавляемой стали, чугуна, проката, чем в любой другой стране мира. И не просто большее, а в пятнадцать — двадцать раз! «Виноваты» залежи железной руды и высококвалифицированные рабочие кадры. В стране есть сильные рабочие организации, влиятельна компартия. Хотя от всего этого страна не становится больше, а народ — многочисленней. Но факт давнего самостоятельного существования народа неоспорим. Люксембуржцы могут быть названы рекордсменами еще в одном отношении: фактически в герцогстве три языка одновременно. В этом, впрочем, как вы понимаете, ничего удивительного не было бы, если бы на каждом из трех языков не говорил бы примерно одинаково хорошо практически каждый из жителей страны — воистину государство полиглотов.

Люксембуржцы говорят по-немецки, потому что когда-то именно в этих местах довольно плотно поселились франки, те самые, что расселились и по большей части территории теперешней Франции, но составили там, как вы знаете, среди населения настолько незначительное меньшинство, что оставили ему только свое имя, но не язык.

В Люксембурге франков поселилось относительно больше, и они передали свой язык местным кельтам. Но говорят люксембуржцы и по-французски, потому что здесь всегда было сильнее германского культурное влияние мощной Франции. И в судьбах стран-соседок — большой и маленькой — было немало общего.

Результат — с XVII века французский язык становится основным языком культуры в стране.

Сейчас на нем делают все надписи на улицах — и в городах и в деревнях, на нем же выступают истцы, ответчики, прокуроры, адвокаты и судьи во всех судах; в парламенте говорят и по-французски и по-немецки, причем оба эти языка проходят в начальной школе. В обыденной же жизни большинство люксембуржцев то и дело прибегает… к третьему языку, собственно люксембургскому наречию. Его можно считать диалектом немецкого языка, но немцы это наречие почти не понимают.

Газеты в Люксембурге выходят на всех трех языках.

Две тысячи лет назад, как и территория Галлии, территория Люксембурга была захвачена римлянами.

Четыре века спустя сюда пришли франки — как и в Галлию. А когда из развалившейся Франкской империи выпало Французское королевство, рядом с ним в отрогах Арденнских гор появилось графство, потом герцогство Люксембург. Пять с лишним веков оно сумело оставаться фактически независимым; мало того, династия люксембургских герцогов не раз поставляла императоров — Германии, королей — Чехии и иным землям. (Не могу удержаться, чтобы не рассказать об истинно рыцарской гибели одного из Люксембургов, Иоанна, короля Чехии. Он принимал участие в Столетней войне между Англией и Францией — на стороне Франции. В битве при Кресси этот Иоанн, к тому времени ослепший, узнав от пажей, что французы терпят поражение, сел на коня, взял в руки оружие, приказал направить его коня в гущу войска победителей — и погиб, сражаясь).

Потом династия оборвалась, и Люксембург стал, по законам о наследстве тех времен, а также из-за военных удач и неудач великих держав, лет на сто восемьдесят владением… Испании, потом лет на сто — Франции, потом на семнадцать лет — опять испанским, потом на восемьдесят лет — австрийским, потом на двадцать — опять французским, при Наполеоне, а после его поражения, благодаря тому, что слишком много было охотников на эту землю, получил независимость. (К слову: на гербе великого герцогства изображен красный лев с высунутым языком и раздвоенным хвостом).

История, мягко говоря, бурная. Но границы держав менялись, а французский народ оставался рядом. И Фридрих Энгельс писал в прошлом веке о «добровольном офранцуживании» люксембуржцев, которое началось задолго до его времени.

Маленький народ сохранил верность своим традициям; он сопротивлялся фашистам, хоть те и поспешили объявить люксембуржцев «истинными арийцами». До сих пор на фасадах многих домов видны многозначительные надписи — гордый ответ немцам: «Мы хотим остаться теми, кто мы есть».

За люксембуржцами закрепилась слава виноградарей и музыкантов. Любимая шутка здесь звучит примерно так: «Один люксембуржец — садовник, два — спор в кафе, три — оркестр». Пристрастие к кафе, как и многие другие бытовые привычки, тоже сближает люксембуржцев с юго-западными, а не с восточными соседями. Но только у них одних — во всей Европе — получили такой размах музыкально-танцевальные шествия во время местных праздников. Сотни тысяч туристов приезжают сюда на эти шествия поглядеть.

Так маленький народ, оказавшийся между двумя великими державами (да еще по соседству с Бельгией и Голландией), сумел сохранить свое культурное наследство.

Возможно, если бы не политические границы, отделявшие страну от Франции и Германии столько веков, люксембуржцы могли бы стать одной из этнических групп французского или немецкого народа.

Но бывает, что народ возникает иначе. Вернемся, для примера, все к тем же аварам, только теперь не к печальному их концу, а к началу. И началом таким, конечно, должно быть не время появления авар в Европе, а время их появления вообще на свет.

Где и когда зародился этот народ?

Если принять, что аварами стали зваться после своего разгрома и ухода на запад жужани, недавние хозяева огромного куска Азии, то место и время рождения авар-жужаней как народа известно.

Время — IV век нашей эры, весьма бурная эпоха и для Запада и для Востока. Рим на Западе борется с очередными волнами великого переселения народов и уступает в конце концов гуннам — тогда еще больше союзникам, чем врагам, — Паннонию, долину Среднего Дуная, для поселения.