Александр Филюшкин - Когда Полоцк был российским. Полоцкая кампания Ивана Грозного 1563–1579 гг.

После подобных обвинений, которые грозили смертной казнью, у воевод резко уменьшалась охота проявлять инициативу — не дай Бог ошибешься и в глазах царя угодишь в предатели. Лучше уж быть слепым исполнителем монаршей воли и тупо выполнять исходящие сверху приказы. Правда, так войны не выиграешь, но и в застенки к палачу не попадешь… Культивирование обстановки взаимной подозрительности, доносов воевод друг на друга, шпиономании, исходившее от самого Ивана Грозного и командования армией, резко уменьшало ее боеспособность как раз тогда, когда от войск требовалась наибольшая мобилизация

всех сил для защиты России. И в этом — одна из главных причин поражения России в «Баториевой войне». Как верно заметил В. Новодворский, «главным виновником поражений 1579 г. был сам Иоанн» [739] Новодворский В . Борьба за Ливонию… С. 117. . Наибольший успех, что показательно, был достигнут в 1581 г. под Псковом, в оборону которого Иван IV не вмешивался. Там же, где царь приложил руку к командованию, были сплошные поражения.

В ситуации 1579 г. русское командование действовало бестолково и нерешительно, что, несомненно, объясняется постоянной оглядкой на реакцию царя, ожиданием от него прямых распоряжений, которые можно было бы выполнить, не рискуя подвергнуться опале и казни. А царь никаких вразумительных распоряжений не давал. В итоге Полоцк и полоцкие пригороды оказались брошенными на произвол судьбы. Ни толкового контрудара, ни переброски войск на помощь Полоцку, ни эвакуации артиллерии и гарнизонов из опасной зоны организовано не было. Возникает ощущение, что на царя и его воевод напал какой-то ступор. Причем не было сделано и никаких выводов: в 1580 г., в великолуцком походе Стефана Батория катастрофа повторилась почти с абсолютной точностью. Изменения в тактике и действиях русских войск и дипломатов наступят только в третьем походе, под Псков, в 1581 г. — и вот тогда Баторий проиграет.

Потерпев поражение в стратегическом плане, Грозный пытался ответить в тактическом. Русские отряды по приказу царя пошли в Литву, грабя и наводя ужас на население. Осенью 1579 г. из Пскова воевать литовскую землю ходили воеводы В. Д. Хилков, М. Безнин. Набег на Лифляндию и Курляндию совершил отряд И. Фустова. Русский летописец сообщает, что полки «воевали до Вильна», но это, видимо, преувеличение. Боевые действия осенью 1579 г. носили локальный характер и были сосредоточены в псковско-полоцком приграничье.

По словам польского историка Д. Кулиша, «Полоцкая кампания считается первым этапом принуждения Ивана Грозного к отказу от Ливонии» [740] Купит Д . Русско-ливонское пограничье в стратегических планах Стефана Батория в 1578–1582 гг. // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2014. № 1. C. 69. . Это действительно так. Блистательные успехи русского оружия 1563 г., в общем успешная кампания по созданию полоцких пригородов, рост дворянского землевладения на новообретенных территориях — все в один миг пошло прахом.

Полоцкие земли вернулись своим владельцам [741] Cp.: Тастамент аршанскаго старосціча князя Андрэя Андрэевіча Адзінцэвіча, 1581 г., красавіка 20 // Тастаменты шляхты і мяшчан Беларусі другой паловы XVI ст. Мінск, 2012. С. 420–423. № 87. . При этом в Полоцке осталось немало жителей, которые прибыли туда в годы московского владычества и не захотели возвращаться после утраты Россией Полоцка в 1579 г. Как указал П. Т. Петриков, «брат полоцкого воеводы магнат Лев Сапега 20 июля 1599 г. сообщал Кшиштофу Радзивиллу, что среди жителей Полоцка "большая часть москвичей", т. е. выходцев из Московского великого княжества» [742] Полоцк: исторический очерк. Минск, 1987. С. 45. .

Стоит заметить, что «полоцкая идентичность» в XVI в. проявлялась в основном в верности городу и поэтому была больше распространена среди мещан. В полоцких грамотах, обращениях мещан, формулировках апелляций к верховной власти видно, что они осознают себя определенной корпорацией, «полочанами». Но это сугубо местная, локальная идентичность. Она не носила этнического характера, и для нее не были важны религиозные или социальные различия (единственное исключение — евреи). Полоцк в этом плане являл собой пример «плавильного котла», в котором, как и в других землях ВКЛ, старались ужиться католики, православные, лютеране, русины, литвины, татары, поляки, евреи и т. д. Избегать серьезных конфликтов и противоречий помогало пропорциональное представительство (по 12 православных и католиков в городской раде), приоритет городского суда над судом «по вере» (т. е. юридическая унификация), разделение религиозных общин с принципом невмешательства в дела друг друга.

Но эта социокультурная толерантность оборачивалась своей отрицательной стороной при приходе иноземного супостата — полочане предпочли не сопротивляться, а сдаться войскам Ивана Грозного, как до этого в 1514 г. жители Смоленска, так как не видели в «москалях» непримиримых антагонистов по этносу, вере, культуре и т. д. Ксенофобность населения ВКЛ и Московского государства в XVI в. возникает и формируется в связи с «порубежными войнами» и Ливонской войной, но нужно было несколько поколений, выросших в условиях взаимной ненависти, насилия и убийств, чтобы сформировалась своя идентичность как антагонистическая «вражеской».

Собственно, этот процесс начался после возвращения Полоцка в состав ВКЛ, и он был связан с социокультурными технологиями — власти Речи Посполитой стали активно насаждать неправославные конфессии. С 1580 г. в Полоцке резко усиливаются позиции иезуитов, здесь появляется их коллегия. Баторий щедро наделяет ее землями [743] Ліст… Стэфана Батоыя да дзісенскага падстарасты Астроускага з загадам вярнуць сёлы Полацкага ігуменства… іезуітам Полацкага калегіума. 1583. 11. 08 // Метрыка Вялікаго княства Літоускага. Кн. 70 (1582–1585). Мінск, 2008. С. 89. № 24. . После 1596 г. стремительно распространяется униатство, конфликт которого с православием в начале XVII в. приведет к трагическим событиям, связанным с именем Иосафата Кунцевича [744] Алена Вернікоуская. Супраціу праваслаунага насельніцтва Полацкай епархіі увядзенню уніі і забойства Язафата Кунцэвіча // БЕЛАРУСКІ ПСТАРЫЧНЫ АГЛЯД. Том 8. Сшыткі 1–2 (14–15) (Снежань 2001). С. 25–54. . Нарастание конфессионального антагонизма в контексте военных потрясений ХVІ–ХVІІ вв. способствовало разведению «полоцкой идентичности» с «московской». Ни православие, ни уходящее в глубь веков общее «русское» происхождение этот процесс остановить не могли. В XVII в. Полоцк — уже однозначно «речьпосполитский» город.