Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

На какой странице ни открой отчеты о «московских» процессах, — обязательно наткнешься на имя Троцкого. Тень «демона революции» стоит за всем и за всеми. Кто сказал: «Сталин — это Ленин сегодня?» Троцкий — вот Ленин сегодня, из заграничного далека подготавливающий новую революцию. При непредвзятом рассмотрении поражает — насколько события 30-х годов тщатся повторить события 10-х годов. Не выходит, и выйти не может, потому что и обстановка не та, и люди не те, мелковаты людишки, — но сходство налицо…

Если бы в Советской России к власти вместо Сталина пришел Троцкий, то 7 ноября отмечалось бы как двойной праздник — годовщина революции и день рождения Самого. Он родился 25 октября (7 ноября) 1879 года, в один год со Сталиным. Отец его был арендатором, небогатым, но достаточно обеспеченным. По крайней мере, настолько, чтобы прокормить четверых детей и дать им образование. Сына он отдал в реальное училище. Позднее, уже в эмиграции, Троцкий закончил Венский университет.

Еще в училище Лев примкнул к «Южнорусскому рабочему союзу», николаевская организация которого фрондировала, но была вполне безобидной. И даже в этой организации он находился на правом фланге. Тем не менее в 1898 году, когда «Союз» был разгромлен, он с другими его членами оказался в тюрьме. Именно оттуда Троцкий вынес свой псевдоним — эту фамилию носил самый представительный и властный надзиратель. После следствия, продолжавшегося два года, Лев Давыдович на четыре года отправился в Иркутскую губернию, в ссылку.

По пути в Сибирь он женился. Жена, Александра Соколовская, была на 10 лет старше мужа. Впрочем, вместе они были недолго. Вскоре, оставив в Сибири жену и двух маленьких дочерей, Лев Давыдович бежит за границу, к Ленину. Работая под его руководством, Троцкий отправляется в Париж. Там он встречает Наталью Седову и уводит ее от мужа. С ней ему суждено прожить всю оставшуюся жизнь.

На II съезде РСДРП произошел памятный раскол на большевиков и меньшевиков. Троцкий, в начале съезда выступавший на стороне Ленина, к концу сделал крутой разворот и перешел к меньшевикам. С Лениным он разошелся на долгие годы.

Первым звездным часом Троцкого стала революция 1905 года. Политик, оратор, публицист, он все время в гуще событий. С самого начала работы Петербургского Совета рабочих депутатов его избирают заместителем председателя. Он пишет воззвания, резолюции, манифесты совета, передовые статьи в газету «Известия». Однако революция потерпела поражение, Троцкого арестовали и после годичного пребывания в тюрьме отправили в Сибирь на вечное поселение. По пути он бежал и вскоре уже присутствовал на Лондонском съезде РСДРП.

Как революционер он был великолепен. Однако революционные таланты сочетались с самым ярым меньшевизмом. По взглядам он в то время фактически смыкается с ликвидаторами, стоявшими за преобразование революционной партии в реформистскую. Удивительным образом это сочеталось у него с теорией «перманентной революции». «Вместе с Парвусом, — писал Троцкий, — мы отстаивали… ту мысль, что русская революция является прологом социально-революционной эпохи в развитии Европы; что русская революция не может быть доведена до конца ни сотрудничеством пролетариата с либеральной буржуазией, ни его союзом с революционным крестьянством; что она может победить лишь как составная часть революции европейского пролетариата».

К большевикам Троцкий примкнул только в 1917 году в составе межрайонной организации РСДРП. Однако события кипели, в момент революционных перемен он чувствовал себя как рыба в воде. Талант организатора, великолепные ораторские способности, памятная по 1905 году работа в совете — вот трамплин, с которого «демон революции» прыгнул к вершинам власти. Однако его двойственность осталась при нем. На словах — левый из левых, в конкретных делах он был правым, время от времени скатываясь к откровенному предательству. Ленин прозвал его «Иудушкой». Знавшие Троцкого партийцы его не любили. Однако авторитет его среди рядовых партийцев и в народе был очень высок. И след этого авторитета сохранялся даже двадцать лет спустя.

На втором московском процессе 1936 года присутствовал немецкий писатель Леон Фейхтвангер. Наши демократы попытались опорочить свидетельство Фейхтвангера, приводя в качестве аргументов два довода. Во-первых, Фейхтвангер не знал советской жизни и стал жертвой показанных ему «потемкинских деревень». Во-вторых, будучи немецким евреем, он всячески стремился умаслить Сталина, видя в нем защитника преследуемого в Германии «избранного народа». Что касается первого довода — то подавляющее большинство иностранцев — очевидцев процессов, включая руководителей дипломатического корпуса, разделяли точку зрения Фейхтвангера, выраженную словами: «Если все это было вымышлено или подстроено, то я не знаю, что тогда значит правда». Поэтому утверждение о том, что именно Фейхтвангера подвергали какой-то спецобработке в СССР, вилами по воде писано. Во-вторых, что касается «еврейского вопроса». Еще во время процессов по команде Троцкого развернулась довольно мощная кампания в западных средствах массовой информации о том, что московские процессы есть не что иное, как проявление антисемитизма в СССР, до того тщательно скрывавшегося. Да и вообще «еврейский» аргумент — он на все случаи жизни. Если бы Фейхтвангер был немцем, его бы столь же убедительно объявили антисемитом. Давайте лучше примем его свидетельство, как факт.

В своей знаменитой книге «1937» Фейхтвангер немало страниц уделил процессам, на которых присутствовал сам, и несколько страничек — самому «демону революции». Стоит прочесть эти строки, написанные человеком «оттуда», который, может быть, и немного понимал в нашей жизни, зато о политике мыслил не в идеологических категориях, а в политических…

«Проверка.

Я взял протоколы процесса, вспомнил все, что я видел собственными глазами и слышал собственными ушами, и еще раз взвесил все обстоятельства, говорившие за и против достоверности обвинения.

Маловероятность обвинений против Троцкого.

В основном процессы были направлены, прежде всего, против самой крупной фигуры — отсутствовавшего обвиняемого Троцкого. Главным возражением против процесса явилась мнимая недостоверность предъявленного Троцкому обвинения. „Троцкий, — возмущались противники, — один из основателей Советского государства, друг Ленина, сам давал директивы препятствовать строительству государства, одним из основателей которого он был, стремился разжечь войну против Союза и подготовить его поражение в этой войне? Разве это вероятно? Разве это мыслимо?“»