Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Последующую часть разговора с Бенешем Александровский передает следующим образом:

«…Бенеш утверждал, что уже начиная с 1932 года он все время ожидал решительной схватки между сталинской линией и линией „радикальных революционеров“. Поэтому для него не были неожиданностью последние московские процессы, включая и процесс Тухачевского… Здесь, между прочим, Бенеш особо подчеркивал, что, по его убеждению, в московских процессах, особенно в процессе Тухачевского, дело шло вовсе не о шпионаже и диверсиях, а о прямой и ясной заговорщической деятельности с целью ниспровержения существующего строя. (! — Авт. ) Бенеш говорил, что он понимает нежелательность „по тактическим соображениям“ подчеркивать именно этот смысл событий. (!! — Авт. ) Он сам, дескать, тоже предпочел бы в аналогичных условиях „сводить дело только к шпионажу“. (!!! — Авт. ) Тухачевский, Якир и Путна (Бенеш почти все время называл только этих трех), конечно, не были шпионами, но они были заговорщиками. Тухачевский — дворянин, офицер, и у него были друзья в офицерских кругах не только Германии, но и Франции (со времен совместного плена в Германии и попыток Тухачевского к бегству из плена). Тухачевский не был и не мог быть российским Наполеоном, но Бенеш хорошо представляет себе, что перечисленные качества Тухачевского плюс его германские традиции, подкрепленные за советский период контактом с рейхсвером, могли сделать его очень доступным германскому влиянию и в гитлеровский период. Тухачевский мог совершенно не сознавать, что совершает преступление поддержкой контакта с рейхсвером. Особенно если представить себе, что Тухачевский видел единственное спасение для своей родины в войне рука об руку с Германией против остальной Европы, в войне, которая осталась единственным средством вызвать мировую революцию, то можно даже себе представить, что Тухачевский казался сам себе не изменником, а спасителем родины». (А какой путчист считает себя изменником? Все они спасители! — Авт. )

Далее в беседе Бенеш под большим секретом заявил Александровскому, что «во время пребывания Тухачевского во Франции в 1936 году Тухачевский вел разговоры совершенно частного характера со своими личными друзьями французами. Эти разговоры точно известны французскому правительству, а от последнего и Бенешу. В этих разговорах Тухачевский весьма серьезно развивал тему возможности советско-германского сотрудничества и при Гитлере, так сказать, тему „нового Рапалло“. Бенеш утверждал, что эти разговоры даже несколько обеспокоили Францию». (Как раз в это время Леон Блюм и отказался подписать военный союз с СССР, мотивируя свое решение тем, что «руководители советского генштаба поддерживают подозрительные связи с Германией». Получается, что о нашем заговоре знала вся Европа, никто происходящему не удивлялся, разве только суровости приговоров, и только наши историки ухитрились ничего не заметить. — Авт. )

…Развивая тезис «субъективного» фактора, Бенеш говорил, что ряд лиц, оказавшихся в числе «заговорщиков», мог руководствоваться такими побуждениями, как неудовлетворенность своим положением, жажда славы, беспринципный авантюризм и т. д. В этой связи он упомянул Якира и Путну… Бенеш высказал предположение, что Ягода знал все о заговоре и занимал выжидательную позицию, что из этого выйдет.

Бенеш в беседе отмечал, что в Москве расстреливают изменников, и так называемый европейский свет приходит в ужас. (А вслед за «европейским светом» и наша «прогрессивная интеллигенция» ужасается. Впрочем, как для европейской политики, так и для нашей деминтеллигенции предательство — норма жизни. — Авт. ) Это, с его точки зрения, лицемерие. Бенеш не только отлично понимает, но и прямо одобряет московский образ действий…

Большой интерес представляет та часть беседы, где Бенеш говорит о близости между рейхсвером и Красной Армией. По этому поводу Александровский сообщает:

«Бенеш напомнил мне, что в разговоре со мной (кажется, 2 апреля 1937 г.) он говорил, что почему бы СССР и не договориться с Германией. Я ответил, что помню, и признался, что меня тогда очень удивила эта часть разговора, как совершенно выпадающая из рамок обычного хода мыслей Бенеша. Лукаво смеясь, Бенеш ответил, что теперь может объяснить мне скрытый смысл своего тогдашнего разговора. Свои объяснения Бенеш просил считать строго секретными и затем рассказал следующее.

Начиная с января месяца текущего года, Бенеш получал косвенные сигналы о большой близости между рейхсвером и Красной Армией. С января он ждал, чем это закончится. Чехословацкий посланник Мастный в Берлине является исключительно точным информатором. Он прямо фотографирует свои разговоры в докладах Бенешу. У Мастного в Берлине было два разговора с выдающимися представителями рейхсвера. Мастный их сфотографировал, видимо, не понимая сам, что они обозначают. Бенеш даже сомневается, сознавали ли эти представители рейхсвера, что они выдают свой секрет. Но для Бенеша из этих разговоров стало ясно, что между рейхсвером и Красной Армией существует тесный контакт. Бенеш не мог знать о том, что это контакт с изменниками. Для него возникла проблема, что делать, если Советское правительство действительно вернется к какой-нибудь политике „нового Рапалло“…

…В заключение Бенеш еще раз повторил, что расценивает московские процессы как признак укрепления СССР…

…В своих мемуарах, опубликованных в 1948 году, Бенеш писал, что о ставших ему известными связях германского рейхсвера с верхушкой Красной Армии, то есть о „заговоре военных“, он сообщил советскому послу в Праге Александровскому. Черчилль в своих мемуарах, опубликованных тоже в 1948 году, также сообщает, что Бенеш рассказывал ему о связях немцев с высокопоставленными лицами из Красной Армии… Писательница Анна-Луиза Стронг сообщала в печати, что она лично слышала о „заговоре“ Тухачевского от высших чехословацких военных деятелей…»

Из столь недвусмысленной информации комиссия делает в духе времени столь же недвусмысленные выводы. «Акция Бенеша, направленная на компрометацию советских военачальников…», «провокационная роль Бенеша и его группы», «многолетняя неприязнь Сталина к Тухачевскому, Путне и некоторым другим военачальникам», «все спекуляции Бенеша относительно „связи“ Тухачевского с Германией… носят, несомненно, грубопровокационный характер». А попробовали бы они написать что-то другое для Хрущева, вся политическая карьера которого была построена на «реабилитации невинно осужденных»! Спасибо и за то, что они в своей справке привели так много интересной информации. Ее, хоть и тридцать с лишним лет спустя, все-таки рассекретили, и мы об этих, и о многих других фактах, о которых речь пойдет ниже, все-таки узнали.