Гвидо Кнопп - История XX века в лицах

Эти и многие другие легенды, скрытые в прошлом, ожидают своего открытия на следующих страницах; истории XX века доказывают, что действительность бывает занимательнее — и поучительнее — любого детективного романа.

Он был «первой немецкой медиа-звездой». Он самоуверенно выступал перед камерами с момента зарождения кино. Даже в поражении Вильгельм II остался хозяином положения: его отречение от престола стало затихающим концом песни.

В это воскресенье, 15 июня 1913 года, стояла великолепная погода. Светило солнце, на синем небе было ни облачка. Как на заказ. Потому что только при чудесной погоде кайзеровские кинооператоры могли заснять то, что от них ожидали: его величество Вильгельм II, германский император и король Пруссии, с блеском и славой, с роскошью и помпой праздновал свою 25-ю годовщину пребывания на троне. Высокопоставленные зарубежные гости, в том числе император Николай II и английский король Георг V, почтили столицу империи своим присутствием. Весь Берлин был на ногах. Автомобили и экипажи образовывали на украшенных улицах столицы километровые очереди. Трамвай установил рекорд дня, перевезя 2 108 000 пассажиров. Весь город был охвачен радостной суматохой.

«Кайзер олицетворял счастливое и задорное настроение этою блестящею времени; олицетворял его лучше и точнее, чем смог бы кто-либо другой».

Повсюду стояли кинооператоры и фотографы, чтобы заснять кайзера, его семью и ликующий народ. Этот день должен был остаться в коллективной памяти нации. В центре внимания, вне конкуренции находился самолично Его Величество. Подданные, второстепенные исполнители, часами, зачастую с самого рассвета, ожидали на бульварах, по которым должен был проехать кайзер в карете. Несмотря на густую толпу, простой люд хотел мельком увидеть его, приветствовать своего властителя ликующими возгласами. Звонкие фанфары возвестили о скором прибытии венценосной особы. Раздалось патриотическое пение, и повсюду заиграли духовые оркестры: «Слава тебе, в победном венце / Владыка отчизны / Слава, кайзер, тебе!»

Помпезное представление было завершением и апогеем целой череды парадов, балов, военных маневров, приветственных речей и награждений орденами в честь годовщины вступления на престол.

«Я помню красивые белые перья, которые были на шлемах господ. Ах, они так качались на ветру. Очень, очень красиво.

Конечно, это произвело на меня впечатление».

Современницу Марию Мерен из Берлина, родившуюся в 1898 г., специально освободили от школьных занятий, чтобы поприветствовать кайзера: «Нам всем раздали в руки черно-бело-красные бумажные флажки, и мы должны были махать кайзеру. Он кивал с балкона, и мы были очень горды». Когда Мария Мерен вспоминает тот день, ей сразу приходит па ум песня, которую в то время распевали повсюду: «Кайзер милый человек / и живет в Берлине. / И если бы это было не так далеко, / то еще сегодня я бы поехал туда».

Вполне очевидно, что в серебряный юбилей вступления на трон Вильгельм находился в зените своей популярности. При этом не только кайзер Германской империи устроил празднества при дворе, но и на бульварах Берлина торжественно, как павлин, отмечала юбилей первая немецкая медиа-звезда.

Вильгельм II, пожалуй, был человеком, которого в то время больше всех фотографировали и снимали для кино.

«Он с удовольствием занимался бы этим до конца своих дней: вечный, золотой, военный, мирный спектакль, изображающий общественную жизнь, и в центре внимания он».

Проходили ли перед ним под музыку торжественным маршем полки или устраивались в его честь блестящие балы, открывал ли он как «путешествующий кайзер» заморские страны или добывал трофеи на охоте, на военных маневрах или перед ликующими народными массами — везде он велел снимать себя. Вильгельм поднялся до уровня знаковой фигуры эпохи, которая позже получила его имя. Особа кайзера в свете события: так он хотел видеть себя и хотел, чтобы так его видели другие. «В свое время он был единственным монархом, который действительно кое-что понимал в связях с общественностью, — анализирует князь Николай Романов из русской царской семьи, старший кузен Вильгельма. — Если бы тогда уже было телевидение — он стал бы выдающимся». Вильгельм любил торжественные выходы. Он умел производить впечатление и знал, что его народ едва ли желает чего-то более страстно, чем чтобы на него произвели впечатление.

Близкий к народу монарх показывался на публике так часто, как только это было возможно.

«В постоянно сменяющихся одеяниях нужно было ездить, скакать верхом, ходить, есть и то и дело говорить. Ежедневно где-нибудь праздник, ежечасно где-нибудь торжественный момент. Его, как говорится, запечатлевают: фотографически, кинематографически, телеграфически, журналистски, протокольно. Раскручивается всемирная история», — саркастически заметил Вальтер Ратенау, в то время председатель АЭГ — Всеобщей электрической компании, а после эпохи кайзера немецкий министр иностранных дел.

В пределах досягаемости всегда была фотокамера. Она сопровождала кайзера на его личной яхте «Гогенцоллерн» в плавании в Скандинавские страны или по Средиземному морю на Корфу, где он приобрел «Ахиллейон», бывшую резиденцию убитой в 1898 г. австрийской императрицы Елизаветы. Этой камерой придворные фотографы Вильгельма снимали во всех пунктах назначения и во время поездок на отдых. Таким образом Вильгельм создавал у простых смертных впечатление участия в его личной жизни и их близости к своему монарху. Казалось, что наивысшей его потребностью было находиться в свете рампы — в уверенности, что только так он станет истинно народным и всеми любимым кайзером.

«Кайзер появлялся с каменным величественным выражением лица повсюду там, где его мог увидеть народ, — вспоминал друг кайзера, граф Эрнст фон Ревентлов. — Он считал, что подданные должны видеть его как воплощение парящего высоко над ними, иерархически стилизованного величия». И он упивался, спускаясь к своему народу, как благодетель. Вильгельм любил фотографироваться с берлинскими сиротами. Он обеспечивал им прекрасные каникулы вдали от бедности, а они ему — фон, на котором он хотел фигурировать как властитель, близкий к народу. При его предшественниках это было бы немыслимо.

«Девять месяцев в поездках, только зимние месяцы дома! Где же при непрерывном общении взять время для спокойной сосредоточенности и серьезной работы?»

Будучи рожденным 27 января 1859 г. первым сыном кронпринцессы Виктории, старшей дочери английского короля, и прусского престолонаследника Фридриха Вильгельма Прусского, маленький Вильгельм рано ощутил, что, став со временем монархом Германской империи, ему придется вести жизнь в центре государственных интересов. Драматические обстоятельства рождения до сих пор дают повод для спекуляций. «Гордость Германской империи» появился на свет с неподвижной и безжизненной левой рукой. Вильгельм был дважды наказан судьбой: во-первых, своим физическим изъяном, а во-вторых, отсутствием материнской любви. Принцесса Виктория скорбела, что родила «неполноценного» ребенка, и давала Вильгельму это почувствовать. Вскоре отношения между матерью и сыном были испорчены. В 1871 г. принцесса Виктория писала своему супругу, кронпринцу Фридриху: «Я борюсь с разочарованием и гложущим горем. Ибо своей рукой он отравил мне жизнь — его существование никогда не доставляло мне радости».