Эрих Керн - Измена Германии. Шпионы и саботажники против собственного отечества

Радо быстро покинул дом. Он получил важную информацию от «Вертера», которая не терпела задержек. Он должен был отдать радиограмму для передачи другой радиостанции.

Сообщение звучало так:

«Директору. От Вертера.

Верховное главнокомандование Вермахта оценивает наступающие по направлению к Витебску, Орше, Горкам русские войска в 5 армейских корпусов с 2 танковыми дивизиями, 5 танковыми дивизиями, 3–4 моторизированными дивизиями, 10 пехотными и кавалерийскими дивизиями. При этом там полагают, что самая сильная группа продвигается вдоль шоссе Смоленск — Витебск и к югу от нее. Ожидается решающее наступление на Витебск на юго-востоке города. Там нет сплошных оборонительных позиций. В нескольких пунктах между шоссе Смоленск — Витебск и железной дорогой Орша — Витебск позиции были спешно построены только после угрозы Смоленску. Хорошо развиты только позиции на северо-востоке и севере от города на участках Сураж и Городок.

Дора».

Однако швейцарская полиция, которая так долго оставалась безучастной, теперь действовала очень основательно. Она не удовлетворилась обычным домашним обыском, а вскрыла полы. Под досками был обнаружен целый арсенал сообщений, незашифрованных текстов сообщений, шифровальных материалов и даже книга ключей Радо. На основании кассовых документов было установлено, что Радо выплатил более 400 000 швейцарских франков в качестве гонораров агентов.

Благодаря этим документам вся группа была разоблачена, и все, также Радо и Рёсслер, были арестованы за нелегальный шпионаж. После войны они получили наказания; только Рёсслер нет. Его связь со швейцарской разведкой пока защитила его от наказания.

Линии радиосвязи, которые отправляли сообщения «Вертера» в Москву, замолчали. Для немецкого Восточного фронта все это случилось уже слишком поздно. Здесь чудовищная измена существенно способствовала тому, чтобы судьба пошла своим, не знающим жалости путем.

Но однажды немецкая контрразведка была очень близка к тому, чтобы раскрыть тайну «Вертера». Это произошло с мая по июль 1943 года.

Англичане часто использовали «черные» радиостанции Дениса Сефтона Делмера, чтобы срывать немецкие планы или также передавать закодированные указания своим агентам или диверсионным группам. В Верховном главнокомандовании Вермахта однажды в девять часов утра проводилось совещание об оперативных мероприятиях в Италии. В пять часов вечера эти решения и все содержание этого совершенно секретного совещания были переданы радиостанцией «Густав Зигфрид I».

Немедленное расследование с участием службы радиоперехвата показало, что эти умышленно выданные тайны не могли быть переданы с территории Рейха с помощью радио. Контроль за радиообменом вражеских агентов был полным. Значит, эта возможность исключалась.

Все расследования, результаты которых сходились в один центр у судьи полковника доктора Манфреда Рёдера, вели к одному и тому же выводу. Предательское сообщение могло быть передано только по телефону по секретной телефонной линии Абвера «Дора» из Берлина в Мюнхен. Оттуда снабженный всеми документами (и, вероятно, также автомобилями) курьер должен был затем доставить это сообщение в Брегенц, откуда оно быстро попало в Швейцарию.

Передача с помощью легкового автомобиля или тем более железной дороги из самого Берлина через Базель исключалась уже чисто по времени.

Теперь доктор Рёдер перешел к тому, чтобы оценить и проанализировать методом мозаики расшифрованные донесения «Вертера». Предательские сообщения состояли из тактической, оперативной и из кадровой информации. По этой причине доктор Рёдер и его сотрудники предположили, что предатель должен был сидеть как в оперативном отделе Верховного главнокомандования Вермахта, так и с доверенным агентом в АНА (Управление сухопутных войск по общим вопросам). Но эти расследования пришлось внезапно прервать еще до того, как они могли бы привести к успеху.

21 июля 1943 года главный военный прокурор Рейха доктор Крелль сообщил судье полковнику доктору Рёдеру, что генерал-фельдмаршал Вильгельм

Кейтель приказал, что расследования против генерала Остера, доктора Мюллера, Бонхёффера и Донаньи больше нельзя вести в направлении взгляда государственной измены и измены родине.

Вместе с тем доктор Рёдер официально утратил законное право продолжать заниматься этой проблемой.

Вероятно, описание Вальтера Гёрлица лучше всего освещает человеческую подоплеку этого, вероятно, столь рокового указания:

«Весной 1943 года Кейтелю сообщили о деле Остера. Оно касалось его собственного ведомства. Генерал-майор Ганс Остер, шеф центрального отдела Абвера в Верховном главнокомандовании, подозревался в неправомерном предоставлении освобождения от воинской службы и опосредовано в нарушениях валютного законодательства. Но если разобраться, то он уже как минимум пять лет был кем-то гораздо большим: начальником генерального штаба тайного заговора против Гитлера, заговора, который так никогда и не получил возможность реализоваться. Остер, солдат телом и душой, был революционером, как Штауффенберг, как в другом роде тот же Шульце-Бойзен. И, как и для последнего, для Остера тоже были хороши любые, даже самые необычные средства, которые могли бы вызвать падение Гитлера, так как он считал Гитлера губителем нации и империи. Политические цели Остера и Шульце-Бойзена были диаметрально противоположны. Но как Шульце-Бойзен не побоялся передавать военные тайны большевикам, так и Остер не побоялся того, чтобы, например, сообщить своим друзьям на Западе срок нападения Гитлера перед западным наступлением в 1940 году.

Фельдмаршал Кейтель из всех этих вещей понял только то, что здесь имела место какая-то неприятная афера, которая предположительно происходила от запутанной деятельности, которой Абвер так или иначе должен был заниматься. Когда один военный судья в ходе расследования аферы сообщил ему, что он думает, что смог бы привести доказательства того, что шеф управления Аусланд-Абвер в Верховном главнокомандовании Вермахта адмирал Канарис совершает, по меньшей мере, государственную измену, Кейтель стал грубым — и он тогда мог стать очень грубым. Как он смеет, спросил Кейтель военного судью, утверждать, будто бы начальник управления в Верховном главнокомандовании Вермахта мог совершить измену? Немецкий адмирал не мог бы сделать ничего в этом роде! Он пригрозил несчастному процессом перед военным судом. Судье пришлось взять свои слова обратно как можно скорее. Остер получил простую отставку с пенсией.

Фельдмаршал также отказывался верить в какую-либо вину адмирала Канариса, когда тот после 20 июля был арестован и, наконец, отправлен в концентрационный лагерь. Он поддерживал семью адмирала деньгами. Также он отказывался верить в какую-либо вину генерала Георга Томаса, его начальника управления военной экономики, который после 20 июля был арестован как старый член фронды. Кейтелем руководило вовсе не тщеславное желание любой ценой обелить свою организацию. Он был совсем просто буквально слишком прямодушным, откровенным человеком, чтобы предположить, что кто-то, кому он доверял много лет, мог бы вести двойную игру».