Анатолий Терещенко - Обречённый рейх и Россия. Мифы и факты

В конце 1920-х годов Гитлер в Мюнхене познакомился с потомственным травником Гансом Лодцем, который по просьбе пациента приготовил ему «один травный раствор». Адольф принял средство, почувствовал, как у него посветлели мозги, душа оказалась временно «нараспашку», ему открылись фрагменты своих былых реинкарнаций. Он, конечно, не знал, что в настой добавлен слабый наркотик — мескалин.

А вот спектакль «Майн фюрер — самая правдивая правда об Адольфе Гитлере» стал первой киносатирой германского производства. На киноэкране действует живой фюрер-наркоман. Он играет в ванне с игрушечным линкором и наряжает свою собаку Блонди, подаренную щенком в 1941 году Мартином Борманом, в немецкую форму. В ФРГ существовал стереотип — целый сериал с образом фюрера-наркомана в «массовом сознании».

Был случай, когда после окончания очередного класса реального училища, «перебрав» с друзьями, Гитлер попал в неприятную историю — потерял свидетельство. Вот как он пояснял эту историю потом:

« Тем временем четыре обрывка моего свидетельства уже доставили в школу. Будучи без памяти, я перепутал его с туалетной бумагой. Это был кошмар. Все, что мне наговорил ректор, я просто не могу передать. Это было ужасно. Я поклялся всеми святыми, что никогда в жизни больше не буду пить… Это был такой урок, что я никогда не брал в рот спиртного ». Но он слукавил — баварское пиво он пивал кружками.

Фюрер ненавидел курение. Хотя в Вене по его признанию выкуривал от 25 до 40 сигарет в день. Потом бросил, в том числе по причине экономии средств — надо было нормально питаться на тощие заработки. В конце концов, на дверях его квартиры в Мюнхене он повесил табличку: «Курильщиков просят не переступать этот порог».

И все же истории о «фюрере-наркомане» имеют под собой приличный фундамент, который выстроил его лечащий врач в годы Второй мировой войны Тео Морель. Его, как и Еву Браун, познакомил с Гитлером личный фотограф фюрера Генрих Хофман. Известно, что в середине 1930-х годов Гитлер страдал от болей в области живота и почек. Морель, как человек падкий до денег и славы, откликнулся лечить именитого пациента. Встретились, познакомились. Доктор выслушал жалобы и через несколько дней предложил курс лечения.

— Мой фюрер, диагноз мне понятен. Будем совместно изгонять болезнь безобидными средствами — таблетками. Надо восстановить флору кишечника и поднять желудочную кислотность.

Лечение началось интенсивно. Он по утрам заглатывал кучу разноцветного снадобья, но боли не купировались. Появилась боязнь умереть. В 1937–1938 годах болезни заставляют его написать сначала политическое, а потом и личное завещание.

Морель понимает, что безрезультатность его курса лечения фюрера может ударить не только по престижу эскулапа, но и по его голове. Он меняет препараты, и в «лекарственной спирали» появляются новые в еще большем количестве. Боли не проходят, а глубокие исследования не находят каких-либо опасных заболеваний. Тогда Гитлер, обложившись кипой медицинских учебников по терапии, старается сам разобраться в своих хворях. Употребление «стаканами» лекарств ударило по сердечно-сосудистой системе — стали опухать стопы и икры. Он носит носки без резинки или перерезает сдавливающие голень резиновые околыши. А Морель впервые прописывает ему сильнодействующие препараты в виде корамина и первитина — психостимуляторы с высоким потенциалом к формированию зависимости. После таких инъекций притуплялась боль, появлялась выносливость и желание к общению. На первитине или метамфетамине жила вся армия. Препарат производили десятками тонн. Сначала его давали летчикам и танкистам для борьбы с усталостью.

К 1943 году под воздействием первитина у Гитлера появляется бессонница. Поражения на фронтах бьют по психике. Состояние здоровья ухудшается. У фюрера заметно усиливается дрожь левой руки и левой ноги, которую он подволакивает. Собеседникам заметны проблемы с вестибулярным аппаратом. Он легко возбуждается. Упорно держится за свои убеждения. Речь теряет богатство оттенков…

Наконец, Морель дает ему право в неограниченных дозах применять кардиазол — препарат, возбуждающий центральную нервную систему. После покушения 20 июля 1944 года физическое состояние Гитлера резко ухудшается. Теперь дрожит вся левая половина тела, походка делается шаркающей. Дрожат веки глаз. Появляются симптомы нарушения равновесия. Его тянет в сторону. В сентябре 1944-го он заболевает желтухой. Морель понимая, что им может заинтересоваться гестапо из-за ухудшения состояния здоровья наци № 1, пытается по-своему рецепту создать препараты с еще с большим наркотическим воздействием — «золотые таблетки». Гитлер их одобрял — становилось легче. Лекарственная зависимость сформировала из пациента доктора Мореля законченного наркомана.

Война заканчивалась в пользу СССР и союзников, и вне зависимости, кто стоял во главе Третьего рейха — наркоман или здоровый человек — Германия и ее народ был обречен принять поражение и отвечать за то, что наделали его вожди.

Одна из секретарей фюрера Юнге вспоминала:

« Когда он (Гитлер. — Авт .) говорил о Мореле, в его глазах читалась большая благодарность и что-то вроде сострадания. Он доверял ему на все сто процентов и повторял: «Без Мореля я, наверное, давно бы умер или, по крайней мере, не смог работать. Он был и остается единственным, способным мне помочь ».

При этом никто не знал, какой болезнью, собственно говоря, страдает Гитлер. Какой-то определенный диагноз никогда не оглашался.

Ничего странного здесь нет — в таком режиме живут все тоталитарные вожди и не только…

Как могло случиться, что неприятного по внешнему виду, с большим носом и «черными соплями» усов под ним злодея, чудовище, барабанщика конфликтов и войн окружало много женщин. Они заботились о нем. Историки прямо утверждают, что власть его покоилась на обожании женщин, и нацисты победили на выборах благодаря голосам женщин — избирателей.

О возможности своего личного брака Гитлер высказывался отрицательно. Он считал, что лучше иметь любовницу и общаться с ней по собственному усмотрению и без чувства ответственности. Влюбленные в него женщины очень часто одалживали ему деньги и делали большие взносы для партии как деньгами, так и произведениями искусств. Каждую женщину он пытался заставить поверить, что считает ее красивой, восхищается ею и боготворит. На своих секретарш, как вспоминала одна из них — Траудль Юнге, он никогда не кричал, даже если они делали ошибки, называя каждую «моя красавица» или «прекрасное дитя».

Александр Клинге писал, что вряд ли еще какой-нибудь из политических деятелей минувшего века может похвастаться такой популярностью у противоположного пола, как Адольф Гитлер. Он получал столько писем с предложением физической близости, что и жизни не хватило бы прочесть их все. Экзальтированные барышни мечтали зачать от него ребенка.