Серджо Боллиторе - Италия. Полная история страны

Фокейцы погрузились на корабли и стали жить в Алалии, ибо остров Кирн, или Кирна (так древние греки называли современную Корсику) очень понравился новым переселенцам. Но и этруски имели на этот остров виды. Для этого они смирились с проникновением Карфагена на соседний остров Сардиния и в 550 году до н. э. заключили с ним союзный договор.

Связи Этрурии с Карфагеном подтверждаются свидетельствами многих авторов, однако источников, которыми мы сейчас располагаем, недостаточно, чтобы полностью реконструировать всю историю этрусско-карфагенских отношений.

Что же касается этого договора, то известно, что по нему Сардиния осталась в сфере влияния Карфагена, а Корсика – в сфере влияния этрусков.

Скоро дошло дело и до серьезной войны.

Примерно в 540 году до н. э. (по некоторым версиям в 535 году до н. э.) этруски (жители города Церы) и карфагеняне одержали победу в морском сражении с фокейцами при Алалии.

После одержанной при Алалии победы этрусский флот стал хозяйничать в северной части Тирренского моря. Карфаген же, имея в своих руках жизненно важный Гибралтарский пролив, стал рассматривать воды между Сардинией, Африкой и Испанией, как свою собственность.

Но вернемся к событиям, происходившим в возглавляемом этрусками Риме. Луций Тарквиний Гордый вступил там на трон в 534 году до н. э. Получив царскую власть ценой преступления, он окружил себя толпой телохранителей, понимая, что сам подал пример тому, каким путем можно занять царское место.

Он не дал похоронить своего тестя, твердя, что Ромул исчез тоже без погребенья; он перебил знатнейших среди отцов в уверенности, что те одобряли дело Сервия <���…> Так как, кроме силы, не было у него никакого права на царство, то и царствовал он не избранный народом, не утвержденный сенатом. Вдобавок, как и всякому, кто не может рассчитывать на любовь сограждан, ему нужно было оградить свою власть страхом. А чтобы устрашенных было побольше, он разбирал уголовные дела единолично, ни с кем не советуясь, и потому получил возможность умерщвлять, высылать, лишать имущества не только людей подозрительных или неугодных ему, но и таких, чья смерть сулила ему добычу.

Ко всем без исключения Тарквиний Гордый относился высокомерно, не считаясь ни с заслугами, ни с достоинством своих сограждан. Волю сената и народа он не принимал во внимание и искал опоры не в Риме, а за его пределами, рассчитывая на помощь знати соседних племен против своего собственного отечества.

Тарквиний Гордый

Короче говоря, Тарквиний Гордый поступал во всем, как человек дурной и крайне жестокий. И, естественно, это настроило против него все слои общества. В итоге он был изгнан из Рима и был вынужден искать убежища в Этрурии.

После этого царская власть была упразднена, а управление объявлено общественным делом (по латыни «res» – это «дело», а «publica» – «общественное», от чего и образовался известный всем термин «республика», обозначающий форму государственного правления, практикуемую ныне в 75 % государств мира).

КСТАТИ

Луций Юний Брут – один из основателей Римской республики – принадлежал к древнему роду Юниев. По одной из версий, в его честь был назван месяц июнь.

После провозглашения республики в установленные дни на площади стали собираться все полноправные граждане, носившие оружие. По их воле власть на год вручалась двум консулам. Первыми консулами были избраны Луций Юний Брут (сын сестры Тарквиния Гордого) и Луций Тарквиний Коллатин (внук брата Тарквиния Древнего и двоюродный племянник Тарквиния Гордого).

Хотя власть консулов не уступала власти царя, она была ограничена. Консулы не правили единолично. Их было двое, и управляли они совместно, вернее, по очереди, сменяя один другого каждый месяц. При этом один консул всегда мог отменить распоряжение другого. Власть консулов была непродолжительна – их выбирали всего на один год. По истечении года консул становился простым гражданином и, если он за время своего правления допустил злоупотребления, его можно было привлечь к ответственности. Любое распоряжение консула, если с ним не были согласны, можно было обжаловать в народном собрании. Такими мерами римляне ограничивали власть консулов и мешали им превратиться в единоличных правителей.

Наряду с консулами в римской республике большую роль играл сенат, который регулярно пополнялся бывшими консулами и другими важными должностными лицами. Всего сенаторов было триста. Сенат ведал государственными финансами, внешней политикой, управлением завоеванными территориями, утверждал все законы и руководил выборами. Заседания сената созывал консул. Он же председательствовал в сенате.

Наконец, в римской республике существовало народное собрание (комиции). На нем выбирали должностных лиц, обсуждали законы, вопросы объявления войны и заключения мира, принимали судебные решения по важнейшим преступлениям. Народное собрание не играло решающей роли. Фактически вся власть принадлежала аристократам. Сенат состоял только из патрициев. Консулы выбирались также из патрициев. По сути, Рим превратился в аристократическую республику.

Совместное консульство Брута с Коллатином оказалось недолгим. Из-за ненависти патрициев к роду Тарквиниев, символизировавшему царскую тиранию, Коллатину пришлось уйти в изгнание. Вместо него был избран Публий Валерий.

Все эти события произошли, согласно Титу Ливию, в 510 году до н. э., а согласно Катону и Полибию – в 507 году до н. э.

Однако с изгнанием Тарквиниев из Рима борьба за власть в этом городе не закончилась. Предание рассказывает о нескольких попытках Тарквиния Гордого вернуться в город, изгнавший его.

Сначала он решил сделать это с помощью заговора знати, близкой к царскому дому.

Однако готовившийся заговор был раскрыт и жестоко подавлен.

Свобода чуть не была погублена коварством и изменой. Нашлись среди римской молодежи кое-какие юноши, и не последние по знатности, чьим страстям было больше простору при царях: сверстники и товарищи молодых Тарквиниев, сами привыкшие жить по-царски. Тоскуя среди общего равноправия по прежнему своеволию, они стали сетовать меж собой, что чужая свобода обернулась их рабством: царь – человек, у него можно добиться, чего нужно, тут законного, там незаконного, он способен к благодеянию и милости, может и прогневаться и простить, различает друга от недруга; а закон – глух, неумолим, он спасительней и лучше для слабых, чем для сильных, он не знает ни снисхождения, ни пощады для преступивших; опасно среди стольких людских прегрешений жить одною невинностью.