Гай Аноним - Вокруг Апокалипсиса. Миф и антимиф Средних веков [оптимизированный вариант]

Справедливости ради надо сказать, что в эпоху до появления антибиотиков и вакцинации детская смертность всегда была высокой — достаточно бросить взгляд всего на сотню с небольшим лет назад. Возьмем книгу А. Г. Рашина от 1956 года «Население России за 100 лет (1811–1913 гг.)» и взглянем на сухие статистические выкладки — пейзаж донельзя безрадостный. «По данным за 1908–1910 гг. количество умерших в возрасте до 5 лет составляло почти 3/5 общего числа умерших. Особенно высокой была смертность детей в грудном возрасте». Может быть, советский автор необъективен и предвзят, речь ведь идет о проклятом царизме?

Хорошо, откроем исследование Н. А. Рубакина «Россия в цифрах. Страна. Народ. Сословия. Классы», вышедшее в 1912 году. Ровно то же самое: «…в 1905 г. из каждой 1000 умерших обоих полов в 50 губерниях Европейской России приходилось на детей до 5 лет 606,5 покойников, т. е. почти две трети. Из каждой 1000 покойников мужчин приходилось в этом же году на детей до 5 лет 625,9, из каждой 1000 умерших женщин — на девочек до 5 лет — 585,4. Другими словами, у нас в России умирает ежегодно громадный процент детей, не достигших даже 5-летнего возраста».

В целом условия жизни русского крестьянина начала XX века мало чем отличались от условий французских пейзан в веке XIV. Разве что появился керосин, некоторые орудия труда стали качественнее, однако соха за пятьсот лет практически не изменилась — Большая советская энциклопедия отмечает, что даже в 1928 году (!) в СССР использовалось больше 4,5 миллиона сох, а ведь первые упоминания этого землепашеского инструмента в русских летописях относятся к XIII веку. Медицина же что там, что здесь на селе оставалась на уровне, близком к пещерному, невзирая на все усилия земских врачей и весьма жалкую попытку 1864 года внедрить систему народного здравоохранения…

Впрочем, не будем отвлекаться. Вечные спутники человека и столь же вечные убийцы: скарлатина, гепатит, дифтерия, корь, коклюш, паротит, ветряная оспа и туберкулез — в наши времена кажутся чем-то несерьезным и полузабытым. Разумеется, пока сам не столкнешься с этими инфекциями — хотелось бы напомнить, что смертность от дифтерии еще в 1930–1940 годы достигала 70 процентов от общего числа заболевших. А ведь были еще столбняк, угроза сепсиса при послеродовых осложнениях у матери (разрыв промежности, кесарево сечение и т. д.), грибковые инфекции. Добавим сюда аллергические реакции, анемии любого генеза вплоть до лейкозов, врожденные заболевания и прочее, что тогда распознать было невозможно a proiri, не говорим уже про хоть какое-то лечение.

Распознавать такие болезни и противостоять им научились совсем недавно, а пятьсот-семьсот лет назад не умели даже дифференцировать подобные заболевания. Ни в одной из летописей мы не встретим подробного описания скарлатины или дифтерии — средневековые термины стандартны: лихорадка, горячка, трясовица, изнурительный пот… Дети становились жертвами этих болезней в первую очередь. Те, кому посчастливилось перейти рубеж возраста в 5-10 лет и войти в зрелый возраст, или успешно переболели, приобретя иммунитет, или вовсе не были восприимчивы к заразе.

Была и еще одна опасность, куда более серьезная: натуральная, или черная, оспа. Родом оспа происходит из Центральной Азии и с Ближнего Востока; предполагается, что вирус Variola передался людям от верблюдов уже в исторические времена: натуральная оспа описана в Библии; предположительно, Древний Рим с ней вплотную познакомился после германской кампании императора Марка Аврелия в 178–180 годах — легионы принесли заразу в Вечный город. В Темные века вместе с арабскими завоевателями она появляется в Испании и на юге Франции, но сведения о масштабных эпидемиях отсутствуют по упомянутым выше причинам — летописи практически не велись, и то, что происходило тогда в Европе, в том числе и на эпидемиологическом поле, нам почти неведомо.

Однако на выручку снова приходит добросовестный св. Григорий Турский, неоднократно цитированный нами прежде. В книге V «Истории франков» он подробно описывает некую страшную эпидемию, постигшую королевство Меровингов в 580 году — св. Григорий использует латинское слово dysenteria «дизентерия», которое тогда могло обозначать любые болезни, характеризующиеся «внутренним расстройством», но тут же присутствует и термин variola, традиционно обозначающий оспу:

«…За этими знамениями последовал тяжелейший мор. А именно: когда короли враждовали и вновь готовились к братоубийственной войне, дизентерия охватила почти всю Галлию. У тех же, кто ею страдал, была сильная лихорадка с рвотой и нестерпимая боль в почках; темя и затылок были у них тяжелыми. То, что выплевывалось изо рта, было цвета желтого или, вернее, даже зеленого. Многие утверждали, что там находится яд. Простые люди называли эту болезнь внутренней оспой; это вполне возможно, так как если ставили банки на лопатки или на бедра, появлялись нарывы, которые лопались, гной вытекал, и многие выздоравливали. Но и травы, исцеляющие от заражения, принятые как настой, очень многим приносили облегчение. Эта болезнь, начавшаяся в августе месяце, прежде всего поражала детей и уносила их в могилу. Мы потеряли милых и дорогих нам деток, которых мы согревали на груди, нянчили на руках и сами, приготовив пищу, кормили их ласково и заботливо.

<���…>

И было так, что в эти дни тяжело заболел король Хильперик. Когда он начал выздоравливать, заболел, еще не „возрожденный от воды и Духа Святого“, его младший сын. Видя, что он находится при смерти, они его окрестили. Когда ему на некоторое время стало лучше, заболел этой болезнью его старший брат по имени Хлодоберт. <���…> После этого младший мальчик, снедаемый сильным недугом, скончался. С глубочайшей скорбью его отвезли из виллы Берни в Париж и предали погребению в базилике святого Дионисия. А Хлодоберта положили на носилки и принесли в Суассон, в базилику святого Медарда, и, опустив его на могилу святого, дали обет от его имени. Но в полночь, задыхаясь и ослабев, он испустил дух. <���… > В те же дни от этой болезни умерла и королева Австригильда, жена короля Гунтрамна. <���…> И вот, истощенный этой болезнью, умер и Нантин, граф Ангулема».

По свидетельству Григория Турского, эпидемия свирепствовала два года, отличаясь немалой смертностью, впечатлившей даже привычных ко многим бедствиям франков VI века. Термин Variola ввел современник и коллега Григория, св. Марий Аваншский, также оказавшийся свидетелем вышеописанного мора.

Как можно заметить из приведенной цитаты, смертность особенно была высока среди детей; тем не менее есть обоснованные сомнения, что св. Григорий описывает именно оспу, поскольку представленная симптоматика практически на 100 % совпадает с менингококковой инфекцией и менингеальным синдромом, при котором вполне возможна геморрагическая сыпь, похожая на оспенную. Если королевство поразила эпидемия менингита, франкам можно лишь посочувствовать: и сейчас эта болезнь лечится с огромным трудом, а смертность крайне высока.