Сборник - Крестовый поход на Россию

18 июня немецкие войска стали выдвигаться на севере непосредственно к самой границе с Советским Союзом и занимать позиции для наступления 225 . За день до этого финскому военному командованию уже четко сообщили, что начало войны – 22 июня. Теперь в Генеральном штабе финской армии состоялось совещание начальников оперативных отделений штабов корпусов, где их проинформировали о намечаемом развитии событий. 19 июня Талвела записал в своем дневнике: «Предварительный приказ о наступлении получен» 226 .

В соответствии с планом «Барбаросса» финская армия выдвигалась главным образом на Карельский перешеек и севернее Ладожского озера для действий на ленинградском направлении. Нанесение основного удара возлагалось на образованную до этого Карельскую армию, командующим которой стал генерал Хейнрикс. На острие ее должен был действовать, наступая к реке Свирь навстречу немецким войскам группы армий «Север», VI корпус под командованием генерала Талвела – бывшего эмиссара маршала на переговорах в Германии в 1940 году.

За день до нападения Германии на Советский Союз, 21 июня, Вооруженные силы Финляндии были приведены в состояние полной боевой готовности. Тогда же утром генерал Эрфурт уже официально сообщил высшему военному руководству Финляндии, что война начнется 22 июня. Наступил «исторический момент», – прокомментировал данное известие Хейнрикс и добавил при этом: «Если только все будет хорошо идти» 227 .

Так, в Финляндии уже были готовы к переходу отмобилизованной армии в наступление. Теперь оставалось лишь заблаговременно составленный для этого приказ Маннергейма, находившийся тогда в типографии Генштаба, начать тиражировать и затем официально объявить в войсках 228 .

К тому же тогда финляндские подводные лодки и германские минные заградители, располагавшиеся в шхерах, направились в территориальные воды Советского Союза для постановки мин. Они получили на это санкцию лично президента Финляндии 229 . Одновременно началась заброска агентуры и отдельных диверсионных групп в приграничные районы СССР. В частности, две партии диверсантов проникли на Карельском перешейке в район Кексгольма (Приозерска) и начали действовать также на участке Уусикиркко—Кивеннапа (Поляны—Первомайское) 230 .

В эти последние дни перед войной советская радиоразведка перехватила ряд шифровок зарубежных посланников в Хельсинки. В одной телеграмме, адресованной 18 июня японскому послу в Москве, а в другой, отправленной 19 июня итальянским посланником в Рим, говорилось о последних военных приготовлениях, происходящих в это время в Финляндии. Так, в частности, отмечалось: «Всеобщая мобилизация, объявленная неофициально, сейчас завершена. Страна находится на военном положении. Продолжается прибытие германских вооруженных сил, включая авиационные части. Считается, что Германия немедленно примет решение в отношении СССР» 231 . Более того, советской разведке стало известно из сообщения японского посланника своему руководству о том, что в его дипломатическом представительстве в финской столице начали сжигать секретную документацию 232 . Все это говорило только об одном – неотвратимо приближается война с СССР.

Основываясь на воспоминаниях командующего войсками Ленинградского военного округа генерал-лейтенанта М.М. Попова и начальника штаба округа генерал-майора Д.Н. Никишева, можно заключить, что они, располагая поступавшей разведывательной информацией, имели довольно ясное представление о приближавшейся военной опасности с территории Финляндии. Как пишет Д.Н. Никишев, им уже заблаговременно было сообщено, что «срок перехода в наступление именно 22 июня 1941 года» 233 . Не случайно после этого стали срочно приниматься необходимые меры. По словам Никишева, командующий войсками округа дал указание «уточнить все наши планы с таким расчетом, чтобы быть готовыми к отражению возможной агрессии» 234 .

19 июня почти весь состав военного совета округа выехал специальным поездом в Заполярье для изучения на месте складывавшейся обстановки, поскольку именно там, у границы с СССР, сосредотачивавшиеся немецкие войска могли представлять наибольшую опасность. Впоследствии М.М. Попов писал об этом: «В ходе полевой поездки практически на местности изучались возможные варианты вторжения противника на нашу территорию и отрабатывались мероприятия по нашему противодействию. Пребывание на границе лишний раз убедило меня в том, насколько откровенно немцы и финны подводят свои войска к нашим рубежам и готовят плацдарм для наступления» 235 .

Таким образом, у командующего войсками округа почти не было сомнений, что война уже на пороге. «…Мы и лично наблюдали, – вспоминал он, – поднимаясь на некоторые вышки пограничников, отчетливо видимые группы немецких офицеров, группы солдат, продвигавшихся в различных направлениях, машины, носившиеся по дорогам, и много дымов – очевидно, от полевых кухонь, так как в жаркий июньский день вряд ли кто-нибудь разводил костры» 236 .

Не просто М.М. Попову было принять решение о скрытом выдвижении к границе войск 14-й армии. Ему был хорошо известен строжайший запрет, поступивший из Москвы, в котором указывалось о недопустимости подобного рода действий. Но надо было брать ответственность на себя. По указанию командующего к государственному рубежу направляются части 122-й дивизии. Одновременно началась переброска на Кандалакшское направление из района Пскова 1-й танковой дивизии.

В неменьшей степени имела большое значение решительность руководства Военно-Морского Флота. По приказу наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова 21 июня в 23:40 Балтийский и Северный флоты были приведены в боевую готовность № 1.

Рано утром 22 июня 1941 года Германия обрушила всю свою военную мощь на СССР. Началась широкомасштабная агрессия в соответствии с планом «Барбаросса». В этот момент, в половине пятого утра, финляндский посланник Т. Кивимяки срочно был вызван к И. Риббентропу. Он буквально летел на встречу с немецким министром иностранных дел, «перепрыгивая через ступеньки и не скрывая радости на своем лице» 237 . Аудиенция длилась всего около восьми минут. В ходе нее Риббентроп торжественно сообщил, что началась война, и добавил, что в ней «Финляндия получит вознаграждение» 238 . Какое оно будет, в будущем в рейхе особо не скрывали. Немецкое руководство было упоенно верой в быстрый успех и «для великой Финляндии желало счастья». В Берлине даже шутливо предлагали финнам тогда перенести столицу в Петербург 239 .

Вероятно, в тот момент это казалось возможным. Уже спустя день после германского нападения из Берлина в Хельсинки докладывали о катастрофической ситуации, складывавшейся для Советского Союза: «Боевые действия развиваются неожиданно хорошо. 2632 самолета уничтожено к минувшему утру, из них 700 сбито или сожжено на аэродромах… Танковые войска в Минске, взяты Вильно и Ковно» 240 . Все говорило о том, что расчеты, изложенные в плане «Барбаросса», успешно реализуются.