Александр Мещеряков - Terra Nipponica [Среда обитания и среда воображения]

Концепция «срединной страны» предполагала, что Япония должна быть окружена варварами. На их роль были «назначены» племена хаято (обитатели юга Кюсю и прилегающих островов – «южные варвары»), к «восточным варварам» относили племена эмиси (или эдзо, т. е. предшественников айнов), населявшие север острова Хонсю со стороны побережья Тихого океана. Племена эмиси на севере Хонсю (со стороны Японского моря) считались «северными варварами», обитатели Силла и Бохай относились к категории «дальних соседей», и их можно с некоторыми оговорками квалифицировать как «западных варваров» [35].

В идеальной для Японии картине мира иноземцы (в данном случае заброшенные в Японию моряки из Силла) именуют Японию «священной страной» [36]. Во время приемов иностранных посольств японский император ведет себя по отношению к ним как сюзерен по отношению к вассалам. В случае же когда те претендуют на равные отношения, они удостаиваются жестокой выволочки. Отказ Силла от принесения дани едва не приводит к войне [37].

Таким образом, представления о местоположении (реальном или домысленном) страны в мире играли огромную роль в ее идентификации. Такая картина мира исключала возможность переживания «малости» Японии, скорее, наоборот – японская элита считала свою страну культурной и достаточно большой – настолько большой, что на ее периферии находилось место и для варваров. Варварское государство по определению «маленькое». Однако эта характеристика не имеет непосредственного отношения к реальным размерам территории. Так, государство Бохай было по площади намного больше Японии, но японцы все равно считали его «маленьким». Когда бохайцы прислали очередное посольство в обход договоренностей не через двенадцать, а через восемь лет, им было сказано, что «маленькое» не имеет права навязывать свои условия «большому». Правда, самооправдания бохайцев японцам, похоже, понравились: наши дружеские чувства настолько сильны, что мы не вытерпели разлуки и не смогли дождаться положенного срока. О некоторой притворности негодования японской стороны по поводу несвоевременного прибытия посольства свидетельствует тот факт, что послу государства Бохай пожаловали более высокий ранг, чем было принято ранее (не 3-й старший ранг, а 2-й младший), а подарки вручал непосредственно император Ниммё, чего раньше никогда не случалось [38].

Японцы считали свою страну «срединной» для окружающих Японию варваров. Китаю же не находилось места в этой геополитической модели, осознание Китая как культурного лидера не оставляло японскую элиту, никому не приходило в голову считать Китай варварским государством. Мысль о том, что Япония находится на востоке (т. е. к востоку от Китая), прочно вошла в сознание. Вместе с тем Китаю отводилось место не в центре, а на западе. Китайская династическая хроника «Суй-шу» сообщает, что в послании японской правительницы Суйко (554–628, на троне 592–628) китайскому императору она именует себя правительницей страны на востоке, где «восходит солнце», а Китай – страной, где солнце заходит (в японской хронике сказано чуть мягче: «Государыня Востока почтительно обращается к императору Запада») [39]. Другие известные японцам страны (Индия, страны Корейского полуострова, Бохай) тоже в их представлении располагались на западе. Получается, что Япония была единственной страной, расположенной на востоке, что давало возможность считать ее уникальной. В этой геополитической конструкции центр отсутствовал.

Таким образом, уже в VII в. восточное расположение страны имело явно положительные смыслы. Это, безусловно, входило в противоречие с исконно китайской моделью, где характеристика любой страны с привлечением стороны света по умолчанию предполагает ее бескультурье, вечное отставание от центра. Однако сами японцы не увидели в восточном расположении страны чего-то унизительного. В начале VIII в. Япония отказывается от прежнего названия страны (Ямато) и начинает именовать себя Нихон («Присолнечная страна»). В хронике «Новой династии Тан» отмечалось: «Нихон – другое название Ямато. Эта страна находится на окраине, там, где восходит солнце, и потому ей дали название Нихон». Такое именование выглядело для японцев тем более естественным, что японский правящий род вел свое происхождение от богини солнца Аматэрасу. Когда во время визита в Китай на новогодней церемонии поздравления китайского императора японского посла усадили на западной стороне, он выказал свое неудовольствие отклонением от обычая и добился перевода в восточный ряд [40]. При установлении административных границ внутри Японии ось восток-запад (а не юг -север) считалась приоритетной, а восточное направление являлось более приоритетным по отношению к западному [41]. Таким образом, для пространственных представлений древних японцев была характерна солярная ориентация.

Нам известен только один случай позиционирования Японии не как восточной, а как южной – по отношению к государству Бохай – страны (встречается в послании императора Сага – 786–842, на троне 809–823 – бохайскому вану) [42], но такая географическая конфигурация не закрепилась. В другом, более позднем послании, привезенном послами государства Бохай от имени своего вана, сама страна Бохай позиционируется как западная – она там, где солнце заходит, а положение Японии определяется как восточное – там, где солнце восходит. Причем положение Японии явно имеет более благоприятные коннотации. В послании говорится, что, хотя две страны разделяет бурное море, найти Японию необыкновенно легко – следует только плыть в направлении утреннего солнца [43].

Соотнесение Японии с солнцем (главным образом утренним солнцем) делается общепринятым и является характеристикой ее уникального географического положения – согласно тогдашним представлениям к востоку от Японии отсутствовала суша. Покидая Японию, человек отправлялся в западном направлении. Напутствуя своего сына-монаха, отправляющегося в Китай, мать слагает стихотворение («Синкокинсю», № 871), в котором призывает его не забывать про родину – страну-основу солнца («тэрухи-но мото»).

Восточное положение Японии закрепляется и в достаточно частом ее именовании страной Фусо. Страна Фусо (кит. Фусан) впервые упоминается в китайском памятнике «Шань хай цзин», в разделе «Каталог Заморья Востока». Эти земли населены диковинными созданиями (великанами, чудищами, черными и волосатыми людьми и т. п.). Таким образом, эти земли описываются как дикие и варварские. Страна Фусо получила такое наименование, потому что на этом острове произрастает огромное чудесное дерево фусо (может пониматься и как шелковица), на ветвях которого расположено солнце. «В долине Кипящих ключей растет шелковица Фу. Там купаются десять солнц. [Это место] находится к северу от [царства] Чернозубых. [Солнца] живут в воде, [где] растет огромное дерево. Девять солнц живут на его нижних ветвях, одно – на верхней ветке» [44].