Александр Мещеряков - Terra Nipponica [Среда обитания и среда воображения]

Считалось, что благоприятные знамения могут появляться только при благодетельном государе. В этом «счастливом» случае прежний девиз правления мог меняться на новый. Такое переименование отражает убеждение, что государь контролирует линейное, историческое, человеческое время, является его «хозяином». Провозглашение девизов считалось привилегией императора и его должностной обязанностью. Календари с указанием девиза составляли при дворе, потом их распространяли по учреждениям и провинциям.

Обличая мятежника Тайра-но Масакадо (?-940), который провозгласил себя новым императором, источник тем не менее оговаривает, что он все-таки не осмелился ввести при своем дворе должности летописца и составителя календарей. При отъезде же (скорее, бегстве) настоящего малолетнего государя Антоку (1178–1185, на троне 1180–1185) его опекуны решают взять с собой не только императорские регалии (меч, зеркало, печать), но и клепсидру, причем в суматохе они позабыли вовсе не часы, а меч [21]. Знание календаря – привилегия настоящего правителя, знающий календарь повелевает и миром. Поэтому во время интронизации среди символов императорской власти, которые придворные держат в руках, имеются не только печать, меч, ключи, почтовые колокольцы, но и детали от клепсидры [22].

Девиз правления представляет собой род заклинания, призванного обеспечить или же отразить благополучное событийное наполнение времени. Так, в указе императрицы Гэнсё (680–748, на троне 715–724) говорилось: «7-го дня 9-й луны этого года человек из левой части столицы по имени Ки-но Иэ преподнес белую черепаху». Далее эксперты сверились с китайскими книгами, согласно которым в случае, если «сын Неба обладает чувством сыновнего долга, с Неба спускается дракон, на земле появляется черепаха», а «если государь ко всем относится ровно и не присоединяется к кликам, если он уважает пожилых и не теряет старых друзей, если добродетель его разлита повсюду, тогда появляется чудесная черепаха». На этой основе государыня делает вывод: «А потому знаем, что [белая черепаха] – это чудесный дар Неба и Земли, для страны он – благоприятное знамение высшей степени. Искренне полагаем, что добродетели Нашей мало, чтобы заслужить такой чудесный знак. Принцам крови, принцам, министрам, сановникам, всем чиновникам надлежит также радоваться этому чудесному знамению» [23].

Девизы правления вводятся в начале VIII в. (три девиза VII в. были введены задним числом). В «благополучных» VIII–IX вв., когда возможности центра по контролю над страной были весьма значительными, не наблюдается ни одной смены девиза под влиянием неблагоприятных знамений. Впервые смена девиза правления под влиянием неблагоприятных знамений (наводнения и болезни) фиксируется в 923 г., затем мы наблюдаем весьма частую смену девизов по аналогичным причинам. «Зависимость» верховной власти от природных явлений и катаклизмов (понимаемых как знаки свыше) сохраняется на всем протяжении японской истории вплоть до начала вестернизации (модернизации). Эта зависимость выражается в том, что девизы правления достаточно часто изменяются под влиянием благоприятных или неблагоприятных природных знамений. С 697 до 1867 г. трон занимали 85 правителей. Количество же девизов составляет 240.

Смена девиза была обязательной в случае интронизации, но на протяжении одного правления девиз мог меняться несколько раз под влиянием природных (реже социально-антропогенных) факторов. Уговаривая императора Ниммё сменить девиз правления ввиду обнаружения чудесной черепахи, левый министр Минамото Токива напоминает ему о том, что долг императора – наблюдать за знамениями и реагировать на них с помощью изменения календаря (девиза правления) [24].

Общеоптимистический настрой элиты в период древности соотносится с представлением о богатстве японской земли полезными (подземными) ископаемыми. В VIII в. фиксируется три изменения девизов правления, связанных с обнаружением полезных ископаемых – золота (два случая) и меди. В указах, посвященных обнаружению полезных ископаемых, неизменно подчеркивалась изобильность японской земли. Так, по случаю обнаружения меди в указе государыни Гэммэй говорилось: «И вот донесли Нам, что в стране обильной, где Мы правим, в земле Мусаси, в стороне восточной, мягкий красный металл сам собой наружу явился. И мыслим Мы божественной сутью своей, что это сокровище, явленное изволением богов дарующих, на Небе пребывающих, на Земле пребывающих» [25].

В Китае обнаружение полезных ископаемых не считалось благоприятным знаком и не приводило к смене девиза. Однако в Японии дело обстояло по-другому. Общий настрой эпохи приводил к тому, что японцы того времени были склонны обнаруживать в природе преимущественно благоприятные знамения.

Таким образом, земля Японии считалась в то время (в отличие от сегодняшнего дня) весьма богатой и благодатной. На этой земле часто обнаруживаются благоприятные знамения, число которых значительно превышает количество знамений неблагоприятных. Это воспринималось как свидетельство того, что правящая династия пользуется покровительством высших существ, которые благоволят ей. Японцы не позиционировали свою островную страну как отличающуюся дурным климатом, подверженную стихийным бедствиям, как маленькую или ущербную. Все названия Японии и ее характеристики подчеркивали положительные свойства ее территории.

Уверенность в достоинствах своей земли коррелирует с представлениями о том, что в Японии процветает конфуцианство – основа «правильной» государственности. В записи официальной хроники «Сёку нихонги» за 704 г. сообщается, что китайские чиновники в разговоре с японским посланником Авата-но Асоми якобы так отзывались о Японии: «Нам часто доводилось слышать, что за Восточным морем лежит великая страна Ямато. Еще ее называют страной Конфуция, люди там богаты и веселы, там хорошо соблюдается церемониальность. Видим, что и ты хорош обликом и одеждой» [26]. Гордились японцы и тем, что синтоистские божества и будды оберегают территорию страны. Государственные ритуалы их почитания и благодарения были нормой времени.

Итак, древние японцы положительно оценивали качества территории, на которой они проживают. Однако на море, окружающее сушу, они смотрели совсем по-другому. Если оценивать ситуацию в целом, то японская элита решительно «отгораживается» от моря, в ее воображении море предстает как среда грозная, страшная и малодоступная для освоения. Море – это источник опасностей: штормов, бурь, цунами, тайфунов. Поэтому налоговые поступления для их лучшей сохранности власть предписывала доставлять не морем, а сушей [27]. При упоминании моря представители элиты рисовали в своем воображении не гладь, а бурные волны. Назначение в состав посольства в Китай зачастую воспринималось чиновником как настоящее бедствие. И это можно понять – ведь слишком часто дело кончалось кораблекрушением. Окруженные морем, японцы не сумели (или не захотели) создать надежные корабли, предназначенные для дальнего плавания в открытом море. В официальной, письменной культуре территория Японии – это «маленький материк», «остров» спокойствия посреди бушующей стихии. Несмотря на то что территория Японии состояла – как нам представляется из нынешнего дня – из островов, в общем и целом страна (ее правящая элита) позиционировала себя не как «морское» и рыболовецкое, а как «материковое» и земледельческое государство.