Сергей Беляков - Весна народов [Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой]

Если даже в столичном Киеве наступило время беззакония, то остальная территория возрожденной Петлюрой Украинской Народной Республики погружалась в хаос. Харьков уже брали большевики, в Екатеринославе хозяйничали махновцы, на Донбасс прорвались русские белогвардейцы: отряд генерала Май-Маевского взял под контроль район Юзовки, «перехватив все пути, идущие с севера и запада к Донецкому каменноугольному бассейну…» [1366] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 3. Т. 4. С. 441, 442. . Наконец, украинские атаманы, что выдвинулись во время петлюровского восстания, думали, стоит ли им подчиняться слабому правительству в Киеве, или переметнуться к большевикам? А может, самим стать самостийными государями в своих уездах?

Тем временем на территории, которая все-таки контролировалась властями УНР, начинались дела страшные.

Во время петлюровского восстания украинские войска заняли Житомир: «…к концу декабря город оказался наполненным массой вооруженных повстанцев-крестьян в числе семи — семи с половиной тысяч» [1367] Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны 1918–1922 гг.: сб. документов. М.: РОССПЭН, 2007. С. 13. . Эти солдаты были объединены в несколько полков — Житомирский, Черняховский, Левковский. Однако дисциплина в полках была слабой, единая военная организация отсутствовала. Одними полками управляли командиры, другими, по «демократической» традиции еще 1917 года, — выборные солдатские комитеты [1368] Там же. . Таким образом, «город фактически оказался во власти недисциплинированной и неорганизованной массы вооруженных людей» [1369] Там же. С. 14. . Снабжения не было, и солдаты начали организовывать «реквизиции», которые превратились в обыкновенные грабежи. Недовольных арестовывали. Сначала жертвами стали паны, прежде всего помещики. Но богатые паны быстро закончились, наступила очередь евреев. Сыны Израиля издавна держали в своих руках торговлю в Житомире. Значит, их легко было обвинить в спекуляции и саботаже. Эти обвинения стали привычными еще с 1917 года, когда волнения по этому поводу начинались то на одном, то на другом конце Украины. Так, в Елизаветграде в поисках будто бы спрятанных «жидами» продуктов обыскали даже еврейское кладбище.

Однако житомирский погром был невольно спровоцирован местными большевиками, которые решили захватить власть в городе. 5 января большевистский ревком занял почту, телеграф, телефонную станцию, вокзал, здания банков. Но его опора была довольно шаткой: солдаты легко поддавались как большевистской, так и петлюровской агитации. Когда 7 января в город вступили войска Директории под командованием атамана Александра Палиенко, «большевизированные» солдаты или разбежались, или перешли на сторону петлюровцев. Сам Палиенко [1370] Составители «Книги погромов» ошибочно приписали эти слова и сам погром Николаю (Миколе) Палиенко, бывшему поручику русской армии, в начале 1919-го — сотнику армии УНР. Николай был личностью колоритной, а его участие в погроме прекрасно вписалось бы в историю антисемитизма на Украине и в Европе, ведь в 1943–1944-м он стал штурмбаннфюрером в дивизии СС «Галичина». Он погиб в знаменитом сражении под Бродами, где советскими войсками была уничтожена большая часть этой украинской эсэсовской дивизии. Однако зимой 1919-го Николай Палиенко сражался на другом фронте — воевал с поляками в Галиции. Погром в Житомире начал брат Николая, Александр Палиенко, чья биография до сих пор мало исследована. , овладев городом, заявил, что большевистское восстание — «дело рук жидов», и это «жидам» даром не пройдет.

В Житомире погром начался ранним утром 8 января. У евреев многих городов и местечек были отряды самообороны, «еврейские боевые дружины», которые в 1917-м — начале 1918-го сдерживали погромщиков. Но немцы и украинские власти еще весной 1918-го самооборону распустили [1371] Сами евреи также не были едины в вопросе о создании еврейских дружин. Так, влиятельная еврейская партия Поалей Цион (партия рабочих-сионистов) противилась созданию таких отрядов — будто бы это могло озлобить всех врагов евреев и спровоцировать погромы. . Тогда это был шаг разумный: в нормальном государстве за порядком следят полиция и жандармерия (при гетмане — державная варта), еще одна вооруженная сила не нужна. Но теперь государственной власти фактически не стало, Директория просто не смогла и не успела ее создать. В Екатеринославе евреи сумели возродить самооборону, в большинстве местечек — нет.

В Житомире попытки вооруженного сопротивления были. 8 января в «центре города, на площади, на Бердичевской, Киевской, Михайловской улицах слышалась почти непрерывающаяся ружейная и револьверная стрельба» [1372] Книга погромов. С. 23. . Но украинские повстанцы были и многочисленнее, и лучше вооружены. Им сочувствовали многие местные жители. Дворники и прислуга из богатых еврейских домов стали наводчиками, указывали погромщикам, куда им идти и где хозяева прячут ценности. Крепкие двери магазинов и лавок взрывали бомбами и ручными гранатами.

Погромщики носили солдатские шинели, каски или папахи с красными шлыками, а то и обычную крестьянскую или мещанскую одежду. Они вытаскивали из разоренных лавок мешки, узлы, коробки с добычей. Что не могли взять с собой, выбрасывали на улицу: «Стоявшие тут же группы женщин, подростков и детей жадно набрасывались на добычу и уносили ее» [1373] Книга погромов. С. 23. . Солдаты, бабы, дети тащили дамские платья, куски дорогой материи. Кто-то тащил красивое розовое одеяло, «конфискованное», очевидно, у какой-то богатой еврейки. Прямо на улицах мещане спокойно сортировали награбленное, разбирали товары, «некоторые из них даже примеряли фуражки» [1374] Там же. С. 24. . Никто никуда не спешил, ведь полиции не было, некому было прекратить погром. И все в городе это прекрасно понимали.

В первые дни больше грабили, редко насиловали, еще реже убивали. Озлобления пока не было, преобладала страсть к легкой добыче. Евреи только печально стояли у ворот своих домов и лавок и наблюдали, как погибает нажитое добро. Но постепенно погромщики входили во вкус. И вот уже какой-то молодой солдат в каске «гнал перед собой по Киевской улице старика-еврея и беспощадно избивал его нагайкой» [1375] Там же. С. 25. . На улице «подозрительных» останавливали, проверяли документы: не еврей ли? Арестованных евреев били жестоко, некоторых расстреливали. Даже не за попытку сопротивления — просто погромщику мог не понравиться ответ еврея на какой-нибудь вопрос.

Комендант Житомира Дмитренко лично участвовал в погроме. Он приходил в самые богатые еврейские дома и не стеснялся подписывать своим именем ордера на обыск. Разумеется, обыск оборачивался обычным грабежом. С такими ордерами «законно» конфисковывали ценности, вынимали даже серьги из ушей. Среди погромщиков встречались люди, как тогда выражались, «полуинтеллигентные». Бывали случаи, когда один из погромщиков садился за рояль и начинал играть, так что грабеж продолжался под музыкальный аккомпанемент [1376] Там же. С. 27. .