Александр Сегал - История эпидемий в России. От чумы до коронавируса

Квартальные комиссары вместе с несколькими добровольцами из населения были обязаны обходить все дома своего квартала и при обнаружении больных вызывать к ним врача.

При подозрении на чуму дом оцеплялся военным караулом и больного отправляли в чумной лазарет. Остальных жителей дома, если характер болезни вызывал еще сомнение, оставляли под наблюдением врача; если же сомнения не было, то их отправляли в карантин.

После этого производили очистку дома; личные вещи больного или умершего сжигали, а все остальные окуривали хлором или погружали в воду на 24 часа. Раскладывание и развешивание вещей производили сами хозяева или вольнонаемные служители, одетые в кожаную предохранительную одежду. Домашний скот мыли, «всех же прочих животных, особливо собак и кошек», убивали. Очищение производилось под наблюдением врача или аптекаря. После окуривания дом проветривался в течение месяца.

Особое внимание обращали на выявление источника способа заражения, для чего в каждом случае производили специальное дознание.

При отправке в карантин строго следили, чтобы между больными, сомнительными и здоровыми не было контакта. Больные поступали в лазарет чумного квартала портового карантина. Сомнительные же подразделялись: на собственно сомнительных и «крайне сомнительных». К первым относились лица, жившие с больным в одном дворе или бывшие с ним «в дальнем сообщении». Ко вторым – жившие с больным в одном доме, или находившиеся с ним в непосредственном соприкосновении. Первые отправлялись в пассажирский квартал портового карантина или во временные карантины, где выдерживались 28 дней, вторые же направлялись в «сомнительное отделение» чумного квартала. Если в течение 14 дней они не заболевали, то после очищения переводились в пассажирский квартал еще на 28 дней.

Почтовая корреспонденция выдавалась длинными железными щипцами через отверстия в окнах, а принималась только после окуривания. Деньги очищались опусканием в уксус.

В больницах были устроены особые обсервационные палаты, где поступающие больные выдерживались 8 дней, прежде чем размещались по роду болезни.

Для желающих выехать из Одессы был учрежден карантин, где все выезжающие оставались 14 дней и подвергались очищению.

Большинство заболевших жили в предместье Молдаванка, и поэтому 5 ноября было решено отделить ее от города и произвести поголовный осмотр всех жителей. В течение дня врачами было обойдено 1269 домов и осмотрено 11 777 человек, причем найдено несколько больных и два трупа умерших. 8 ноября подобный осмотр проделан вторично, а 10 ноября произведен поголовный осмотр жителей всего города. Однако поступление больных не прекратилось, и 20 ноября произведена всеобщая очистка Молдаванки.

Проводимые мероприятия были, несомненно, действенными и предупредили широкое распространение чумы в городе: 4 декабря выявлен последний больной, 10 декабря в городе открыли магазины и лавки, а 24 декабря – все церкви.

Тем не менее лишь 23 февраля 1838 г., т. е. спустя 80 дней после последнего заболевания, Одесса была объявлена благополучной, и оцепление было снято. Эпидемия продолжалась 73 дня, считая от прибытия «Самсона», и 43 дня от начала карантинизации города. Всего за это время в Одессе заболело чумой 125 человек, из которых умерло 108.

Сравнивая эту эпидемию с эпидемией 1812 г. и учитывая, что количество жителей города к этому времени возросло более чем в 2 раза, нужно согласиться с мнением одного из участников борьбы с чумой в Одессе Э. С. Андреевского, писавшего: «Так минули события, дотоле неслыханные в летописях какого-либо народа. Чумная зараза, лютейший враг человечества, ворвалась в многолюдный город и свыше ожидания была ослаблена и ограничена при первоначальных ее действиях… без значительного количества смертей».

Больше в течение XIX столетия чума в Одессе не появлялась, но в 1838 г. она вспыхнула в русских владениях на Кавказе. Чума в это время была в соседних турецких провинциях и оттуда, как предполагают, была занесена в русские владения.

В июне 1838 г. случаи заболеваний обнаружены в Ахалцихской провинции, а затем и в самом Ахалцихе. При получении известий о появлении «заразы» вся провинция была оцеплена воинскими частями, а на дорогах учреждены временные карантины. Оцеплены также и все эпидемические очаги, в том числе и весь город Ахалцих.

Борьба с чумой велась по установившимся уже тогда правилам, именно: населенный пункт разделялся на участки, в каждом из которых назначался комиссар и врач, введено было обязательное извещение о каждом заболевании; устроена чумная больница и специальное «сомнительное» отделение для жителей домов, где были больные; дома и вещи подвергались «очищению» по правилам карантинного устава, церкви, бани и все общественные места были закрыты, почтовая корреспонденция подвергалась окуриванию, а почтовые посылки не принимались. Для выявления больных рекомендовалось производить поголовный медицинский осмотр жителей пораженных болезнью мест.

Население выполняло эти мероприятия неохотно, и там, где это было возможно, нарушало их. Тем не менее эпидемия не получила широкого распространения и прекратилась в январе 1840 г., причем в Ахалцы хе заболело 73 человека и умерло 48, во всей же провинции заболело 128 человек и умерло 73 [503].

В сентябре 1840 г. чума появилась в Александрополе и соседних деревнях, а в феврале – в Эриванском уезде.

Кроме обычных мер, для выезжающих из Закавказья в Россию во Владикавказе организован временный карантин, где все едущие задерживались на 14 дней и подвергались обычному в таких случаях очищению.

В 1841 г. на Кавказе зарегистрировано 1536 случаев заболеваний чумой и умерло 758 человек. В 1842 и 1843 гг. отдельные случаи заболеваний появлялись еще в Эриванском уезде и в самом городе Эриване, но количество заболеваний было невелико, и эпидемические очаги быстро исчезали.

После эпидемий в Одессе (1837) и на Кавказе (1838–1843) в течение более чем 30 лет чума не появлялась в пределах России.

В настоящее время невозможно сказать, был ли это действительно перерыв в распространении болезни, или отсутствие заболеваний чумой объясняется тем, что некоторые больные никем не регистрировались. Несомненно, однако, что на юге России уже с давних пор существовали эндемические очаги чумы, и поэтому для объяснения возникновения последующих эпидемий в Астраханской губернии в конце XIX века нет нужды искать далеких связей с эпидемиями в Азии.

Особо нужно выделить вопрос об этиологической сущности «чумоподобных заболеваний» 1877 г.

В мае 1877 г. в ряде населенных пунктов Астраханской губернии появились заболевания, сопровождаемые повышением температуры и увеличением различных групп лимфатических желез. Количество подобных заболеваний в 1877 г. по данным различных авторов, колеблется от 88 до 200 [504].