Александр Сегал - История эпидемий в России. От чумы до коронавируса

При появлении заболеваний были приняты экстренные меры. Кроме военных кордонов, все 14 домов были окружены глубоким рвом. Больных забирали в лазарет, тоже окруженный рвом и военным караулом Постели и платье больных сжигали, дома окуривали хлором, домашних животных убивали. Из лазарета выздоровевших после обмывания разведенной серной кислотой переводили в карантинный дом, где держали 24–40 дней, затем подвергали вторичному «очищению» и только тогда отпускали как «неопасных». Умерших хоронили далеко в поле, густо засыпая негашеной известью. Карантин был наложен и на весь город. Его окружили воинскими частями, выезд был разрешен только по специальным пропускам после 16-дневного карантина. Город разделили на 4 участка, в каждом из которых был смотритель и врач, ежедневно обходившие дома своего участка.

3 февраля 1825 г. заболевания прекратились, но только 15 марта карантин был снят и полностью восстановлено сообщение с внешним миром.

Кроме Тучкова, в 1825 г. чума в Бессарабии была в колонии Барб и в Измаиле. Первые случаи заболеваний в колонии были обнаружены в январе, всего там заболело 30 человек, из которых 22 умерли. В феврале заболевания прекратились. О количестве заболевших в Измаиле сведений нет. При появлении чумы проводились те же мероприятия, что и в Тучкове.

В апреле 1828 г. Россия объявила войну Турции. Боевые операции начались одновременно на Балканском полуострове и на Кавказе. Стотысячная русская армия перешла реку Прут и заняла Дунайские княжества, в мае были заняты Браилов и Бухарест, а в октябре пала Варна.

Перед выступлением в поход русское командование на Балканах было предупреждено о неблагоприятной эпидемической обстановке на предполагаемом театре военных действий. В частности, врачам армии были разосланы «Практические замечания о чуме, о болезнях жаркому климату свойственных и перемежающих лихорадах», составленные Я. Виллие.

Однако едва начались военные действия, всякие предосторожности против чумы были забыты, а результаты не замедлили сказаться: в мае в Бухаресте было уже много чумных больных.

Среди врачей начались разногласия, некоторые из них не признавали болезнь за чуму, но все же решили принять меры, как против чумы. Была организована противочумная комиссия и по ее предложению город разделили на несколько участков, в каждый из которых был назначен врач и пристав: первый обязан осматривать заболевших, второй следить за исполнением санитарных правил. Для больных был организован специальный лазарет.

Жители обязывались немедленно заявлять о каждом заболевшем. Дома, где были заболевания, оцеплялись и окуривались хлором. На дворах и улицах жгли кучи навоза «для курения», деньги обмывали в уксусе, бродячих собак и кошек убивали.

Выезд из города разрешался только по удостоверению от врача. Войска были выведены из Бухареста, но среди них уже распространилась болезнь.

Чтобы предупредить занос чумы из действующей армии в Россию, вдоль Прута, Днестра и нижнего течения Дуная были установлены карантины. Въезд в Россию разрешался только после 21-дневного карантина и окуривания хлорным газом.

Летом эпидемия несколько утихла, но в августе возобновилась с новой силой, особенно в осаждавшем Журжу отряде. Из Бухареста болезнь распространилась в соседние деревни, и к осени было уже поражено более 30 населенных пунктов.

Были устроены чумные госпитали и карантины, в деревни назначены врачи и военные чиновники для наблюдения за исполнением всех предписываемых правил.

Многочисленные заболевания среди русских войск сильно встревожили командование, которое решило, что виной всему плохая работа врачей. Поэтому первая противочумная комиссия была распущена и на ее месте создана «Верховная противочумная комиссия», состоявшая исключительно из генералов и полковников.

Комиссия начала свою деятельность с того, что объявила виной всему невежество врачей, а поэтому все сделанное ими в борьбе с чумой, было поставлено под сомнение и отвергнуто. Ф. А. Дёрбек отмечал: «Тогда совершилось нечто совершенно невероятное; заседавшая в Яссах особая противочумная комиссия стала сомневаться, действительно ли болезнь, против распространения которой так долго и безуспешно боролись, была чума. Явился какой-то молдавский боярин, предложивший лечить чуму вином, икрой и луком, и предложение его было принято! Было предписано давать больным в военном госпитале ежедневно 1,5 фунта молдавского вина, 1/4 фунта икры и 1/3 фунта луку! Один из членов ясской комиссии, очень заслуженный врач, доктор Иконников, положивший немало трудов в борьбе с чумой и сделавшийся, наконец, жертвой этой болезни, высказался неодобрительно о таком назначении и за это был удален из комиссии и заменен более покладистым доктором Геслингом. Когда из Букарештской верховной комиссии в ясскую комиссию прибыло уведомление о предстоящем прибытии инвалидов, заразившихся на пути чумой, навстречу инвалидам был выслан чиновник, который, осмотрев больных, решил, что они страдают не чумою, а бубоны у них зависят от венерической болезни, плохого питания, сырого климата и тяжелого похода, и это мнение чиновника было принято ясской комиссией. Вскоре начались разные послабления на карантинной линии на Пруте, и путешественников стали пропускать в Россию, довольствуясь простым окуриванием их. В это время упомянутый боярин опубликовал свой “взгляд на чуму и ея пресечение” в особой брошюре, которая доктором Геслингом и комиссией была разослана врачам в армию! Одновременно появилось Другое, составленное одним из членов ясской комиссии, молдаванским агою, который советовал в самом начале болезни назначить свежевыжатый сок из лошадиного помета в количестве 40–100 драхм, а за неимением такового, такое же количество деревянного масла! Председатель ясской комиссии генерал Маевский также пустился в рассуждения о чуме и решил, что наблюдавшаяся болезнь не чума и все предложенные врачами меры против эпидемии – ерунда» [495].

Чума между тем продолжала распространяться. Вместе с возвратившимися на зимнюю квартиру войсками болезнь была занесена в Фокшаны и Яссы и даже в Бессарабскую область. Эпидемия свирепствовала в Укареште, в Базарджике, Варне.

Кроме чумы, в армии было много больных «перемежающей лихорадкой, дизентерией и другими болезнями. Ежемесячное число больных в Дёрбек Ф. А. История чумных эпидемий в России. СПб., 1905. С. 266–267. В госпиталях и в войсковых лазаретах с мая 1828 г. по май 1829 г., при средней численности армии в 144 060 человек, составляло 34 916 больных, а умирало 3031 человек [496].

Бессильная бороться против эпидемий, часть военно-медицинской администрации пошла по следам ясской противочумной комиссии. Назначенный в феврале 1829 г. новый генерал-штаб-доктор Витт начал с того, что стал отрицать существование чумы. Затрудняясь дать «этой болезни настоящее систематическое название», Витт придумывал для нее всевозможные мудреные наименования, вроде «нервно-тифозной и чумоподобной лихорадки», а в выпущенной через несколько лет книге он писал: «Описываемую здесь южную эпидемическую тифозную горячку, или так называемую Валахскую язву, нельзя назвать ни восточной чумой, ни другой какой-либо новой болезнью; но она в этом крае есть обыкновенная, от эпидемических и местных причин зависящая язва» [497]. В то же время он не отрицал ее заразительность, но она, по его мнению… была условна, подобно заразительности других эпидемических горячек, как-то: госпитальной, тюремной, корабельной и проч…» [498]. Подобное мнение генерал-штаб-доктора русской армии отнюдь не способствовало успешной борьбе с чумой в России.