Жан-Клод Болонь - История безбрачия и холостяков

Почему же в 1960-е годы стал очевиден кризис супружества? Все недолговечно, и в те же годы, когда все стремились к браку, внутри общественной жизни зародилось семя будущей реакции.

Вторая мировая война во многом отличалась от предыдущих. Если не считать массовых уничтожений, память о которых жива до сих пор, потери Франции во время «молниеносной войны» были несопоставимо меньше, чем во время Первой мировой. Зато эта война принесла с собой длительную оккупацию, унижения, а некоторым — и сделки с совестью. Тот образ семьи, что был наспех обозначен в 1939 году, не слишком сочетался с работой и родиной, а само триединство «семья, работа, родина» казалось подозрительным: те, кто его отстаивал, не привели французов к победе. Ценности, провозглашенные перед войной, потерпели поражение — как и те, кто их провозглашал. В 1946 году в ходе выборов в Национальную ассамблею прозвучал лозунг: «Сдадим семью в музей!»

Кроме того, после войны, как некогда в 1918 году, взбунтовалась молодежь, отвергающая традиционные ценности и не желающая становиться пушечным мясом. В 1920-е годы из бунта родились дадаизм и сюрреализм, в 1950-е годы — экзистенциализм, радикально изменивший взгляды на любовь и взаимоотношения людей в целом. Одиночество — неотъемлемая черта человеческой жизни, говорили экзистенциалисты. Даже в браке, даже в окружении себе подобных человек одинок перед лицом смерти. Старый миф о любви-слиянии разбился вдребезги. Экзистенциализм — это философия холостяков, провозглашенная холостяками, хотя взаимоотношения между Сартром и Симоной де Бовуар могли быть примером для многих супругов, сочетавшихся браком официально.

Потери во Второй мировой войне были меньше, чем в Первой, однако после нее осталось немало невест, овдовевших еще до замужества. Возникли новые потребности, связанные с тем, что женщины «вошли в гражданскую и политическую жизнь». «Не следует ли видеть в этом не просто совпадение, но Божественное Провидение?» [383] Solesmes, 1954, pp. 118, 127. Новые потребности породили новые возможности для женщин. Католическая церковь, ранее считавшая, что для женщины существуют только два пути: монашество и брак, — не могла отрицать новой реальности — безбрачия в миру. Какова роль Провидения в том, что женщины получили право работать именно тогда, когда лишились мужей, и в том, что традиционная семейная модель перевернулась? Трудно сказать.

Молодежь не верила в будущее, царили пессимистичные настроения. Женихов было мало. Оставалось укрыться в благотворительной деятельности или безудержно заниматься сексом. Молодые не верили в будущее, но хотели всего и немедленно. Казалось, что в 1950-е годы повторяется сценарий 1920-х; сходство было даже в том, что идеи носили умозрительный характер и мало связывались с тем, что на самом деле происходило с семьей и браком. Но на этот раз сексуальное освобождение опиралось на мощный фундамент: использование пенициллина и противозачаточных таблеток.

В США в 1950-1960-е годы разразилась сексуальная революция, сокрушающая традиционные ценности, в частности брак. «Разбитое поколение» («битники»), родившееся в войну, фильмы Казана, трилогия Миллера («Сексус», «Плексус», «Нексус»), девушки с обложек журналов и рекламных плакатов — все это внушало мысль о главенствующей роли секса, освобожденного от лицемерной супружеской любви. Война во Вьетнаме и антивоенное движение с лозунгом «Make love, not war» обострили разрыв между поколениями и усилили протест против социальных условностей. Хиппи провозгласили культ коммун, бродяжничества, многочисленных любовных связей. Холостая жизнь стала альтернативной нормой поведения.

Подобное, но несколько иное движение распространилось и на севере Европы. «Шведская модель», явившаяся миру в фильмах Ингмара Бергмана, провозглашала приоритет индивидуальных ценностей над супружескими, независимость женщины, ее умение брать на себя ответственность. Матери-одиночки впервые были признаны обществом, и это признание не окрашивалось ни презрением, ни жалостью.

Женились все реже и реже, и к 1965 году это стало ощутимым, в первую очередь в северных странах: Швеции, Дании, — и проявилось, в частности, в «отказе от интеграции в семью», по терминологии Кауфмана (как в семью «происхождения», то есть родительскую, так и в «созданную», то есть супружескую). Затем шведская модель и американская сексуальная революция распространились по всей Западной Европе, начиная от германских стран (Нидерланды, Швейцария, Германия) через Великобританию и Норвегию в латинские страны (Францию и Италию). Исключением остались лишь несколько стран Средиземноморья: Испания, Португалия. Однако кризис официального брака не означал кризиса сожительства в парах — наоборот, рост количества союзов, не скрепленных формально, компенсировал снижение количества законных браков. [384] Population et sociétés , n° 131, janvier 1980, p. 2; Kaufmann, 2001, pp. 36–39, 170–171.

Во Франции эти тенденции стали очевидны в 1970-1980-е годы, их влияние сказалось на демографической статистике. INSEE (Национальный институт статистических и экономических исследований) быстро обратил внимание на новые закономерности, так как уже с 1968 года стал публиковать в ежегодных отчетах сведения о пропорциональном количестве холостяков по возрастам, а кроме того, опубликовал в том же 1968 году ретроспективную таблицу данных с 1851 года. Количество браков неуклонно уменьшается с 1973 года, после пика 1972 года, связанного с тем, что поколение, родившееся после войны, достигло брачного возраста (24,5 года для мужчин). Однако пока еще можно смотреть на вещи оптимистично и повторять вслед за Моко: «Мы далеки от того переизбытка холостяков, из-за которого пал Рим». [385] Mauco, 1973, p. 63.

Одновременно возрастает показатель рождаемости внебрачных детей, сейчас он выше, чем когда-либо в столетии. С 1871 по 1911 год, когда средства контрацепции были весьма несовершенны, коэффициент рождаемости внебрачных детей колебался от 8 до 9 ‰ (в расчетах учитывались внебрачные дети, родившиеся живыми). В 1961–1965 годах, после появления противозачаточных таблеток, он опустился до 6‰, а в 1966–1970 годах опять повысился, но это было вызвано изменением отношения общества к рождению детей вне брака. [386] Population et sociétés , n° 68, avril 1974. В 1973 году коэффициент достигает 8,2 ‰, а в 1985 — 19,6 ‰!

Теперь в случае нежелательной беременности холостой мужчина не считает себя обязанным жениться на женщине. Даже если предупредить беременность не удалось, неженатые мужчины и незамужние женщины могут выбирать, как им поступить, особенно после легализации абортов.

В 1972 году средний возраст вступления в брак был минимальным за весь век: 22,4 года для женщин и 24,5 — для мужчин. Интенсивный рост количества браков и снижение брачного возраста связаны друг с другом и объясняются очень просто. Женщины, как правило, вступают в брак раньше, чем мужчины, и женская часть поколения, родившегося после войны, достигла брачного возраста в 1966–1970 годах. Однако они могли рассчитывать лишь на тех мужчин, что родились во время войны (средний возраст вступления в брак для мужчин 26–26,8 года). Лишь к 1972 году подрастают женихи, родившиеся в 1946–1948 годах, и девушки тут же принимаются за них. Однако затем жениться начинают все позже, и этот процесс длится до сих пор.