Абдуррахман аль-Джабарти - Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. [Полная версия в 3-х томах.]

Шариф-эфенди предписал взимать с каждого феддана по десять пиастров и не больше, именуя это в новых документах покровительственным налогом. Он внушал людям, что этот налог предназначен для того, чтобы еще больше подтвердить права на неотторжимое имущество, и является гарантией [232] против какого-либо нарушения этих прав. Люди приняли это с удовлетворением. Весть об этом распространилась по всей стране, и люди стали прибывать из Верхнего и Нижнего Египта для возобновления своих документов и стали выписывать их /95/ по образцу актов на владение илтизамами, а не по старой форме с подписью одного лишь дафтардара.

Что же касается старого порядка оформления, то акт на владение писался на большой бумаге отчетливым почерком по-арабски. На обложке с гербом с внутренней стороны надписывалось имя наместника Египта и прикладывалась его большая печать, а затем следовала подпись дафтардара. Внутри ее находилась другая бумага, именуемая тазкира, продолговатой формы, напоминающая акт на владение, также скрепленная подписью и печатью и воспроизводящая содержание большой бумаги. И такое положение вещей продолжалось до настоящего времени с эпох минувших и истекших времен.

В этом же месяце учредили также регистр по провинции ал-Бухайра на [всю] площадь земель, орошаемых и неорошаемых, к которой отнесли также земли висийа и земли ризк. Об этом составили извещение и разослали глашатаев со списками имен мултазимов. Это вызвало большое волнение среди населения. Люди стали жаловаться шейхам ал-Азхара, которые пообещали повести соответствующие переговоры по этому поводу, после того как удостоверятся в этом.

В тот же день начальник полиции арестовал одного из ученых, родственника сейида Хасана ал-Бакли. Шейхи обратились с ходатайством об освобождении арестованного, но заместитель начальника полиции не сделал этого и отправил арестованного в крепость.

Тогда же Мухаммад-эфенди Топал, назир ведомства материального снабжения, стремился добиться расположения паши в пользу своего друга сейида Саламы ан-Наджари, добиваясь для него награды или соответствующего поста. Причиной тому послужил подарок, присланный упомянутым Саламой ан-Наджари. Он состоял из (нескольких кип индийских тканей, шитых золотом, и прочих вещей, а также лошади, лучшей из лошадей мамлюкских эмиров, у которых сейид Салама ее купил. [233] Мухаммад Топал, к великодушию которого он воззвал, принял этот подарок и передал его паше, сказав ему, что сейид Салама в знак признательности за благодеяния, оказанные ему в прошлом, прислал этот дар паше. Тот принял подарок, наградил сейида Саламу десятью кошельками и дал распоряжение Мухаммаду-эфенди принять его на службу в свое ведомство.

Тогда же объявили об учреждении регистра половины чистого дохода откупщиков налогов с торговцев тканями и обувью, продаваемыми и доставляемыми ими, и сделали для них клейма. Эти товары не смогут поступать в продажу до тех пор, пока откупщик налога не будет поставлен в известность и на каждый предмет не будет поставлено клеймо, соответственно виду и цене этого товара, [свидетельствующее об уплате] необходимой суммы налога. Это [мероприятие] усилило отчаяние и возбуждение в народе.

В субботу, 17 джумада ал-ула (30.VI.1809), когда шейхи, как обычно, явились в ал-Азхар для занятий, в мечеть пришло множество женщин, простонародье да родственники заключенных и стали кричать, взывая о помощи. Они сорвали занятия, и шейхи собрались в кибле 438 и послали за сейидом 'Омаром, накиб ал-ашрафом. Он явился и посидел с ними. Поговорив между собой, шейхи разошлись по домам. Затем они собрались на следующий день и составили петицию паше, упомянув в ней о новых налогах, нововведениях и клеймении товаров, о взыскании налогов с земель висийа и ризк, о посягательстве на половину чистого дохода мултазимов и об аресте ни в чем не повинного родственника ал-Бакли. [Эта петиция была составлена] после того, как на специальном собрании в результате обсуждения была достигнута договоренность и полное единство. В это время явился Диван-эфенди; передав им привет от паши, он сказал, что паша справляется об их требованиях. Они передали ему в общих чертах изложенное в петиции и объяснили все это в деталях. Диван-эфанди заявил: «Вам надлежит отправиться к нему для личных переговоров и изложить желаемое устно. Паша не идет наперекор вам в ваших делах и не отводит вашего заступничества. В разговоре с ним стремитесь быть подчеркнуто мягкими, обходительными, потому что он [234] человек надменный, молодой, невежественный, он тиран, и душа его не приемлет, чтобы им распоряжались. Может статься, что тщеславие побудит его причинить вам вред и не [пойти навстречу] вашему стремлению». Шейхи единодушно ответили: «Мы не пойдем к нему до тех пор, пока он будет поступать подобным образом. Только тогда, когда он откажется и воздержится от новшеств и нововведений, не будет притеснять население, [только в этом случае] мы вернемся к нему, будем обращаться к нему, подобно тому как это было в прошлом. Воистину, мы 'поддержали его назначение три условии, что он будет справедливым, а не во имя тирании и насилия». Диван-эфенди заявил: «Я хочу лишь того, чтобы вы лично переговорили с пашой и добились осуществления' цели». Шейхи сказали: «К паше мы не пойдем, но смуты подымать не станем. Мы разойдемся по домам, будем довольствоваться нашим положением и терпеливо перенесем предопределения Аллаха [по отношению] к нам и другим». Диван-эфенди взял с собой петицию и пообещал шейхам сообщить ответ паши.

Затем, после его ухода, освободили арестованного было родственника сейида Хасана /96/ ал-Бакли, а шейхи еще не знали об этом. Шейхи прождали обещанного Диваном-эфенди ответа, а так как тот медлил и запаздывал с выполнением своего обещания на протяжении пяти дней, истекших после собрания, то шейх ал-Махди 439 и шейх ад-Давахили собрались у Мухаммада-эфенди Топала — назира ведомства материальной части — эти трое таили в сердцах злобу на сейида 'Омара и вели тайные переговоры друг с другом. Затем, после полудня, они разошлись. Шейхи ал-Махди и ад-Давахили [после этого совещания] явились к сейиду 'Омару и поставили его в известность, что, согласно заявлению Мухаммада-эфенди, паша вовсе не требовал налогов с земель висийа и ризк и лжец тот, кто утверждает это. Они передали также заявление паши, сказавшего, что он не склонен пренебрегать указаниями шейхов и что, собравшись у него для личной беседы, шейхи получат удовлетворение своих пожеланий. Сейид 'Омар сказал: «Паша отрицает, что он обложил доходы ризк и висийа. Так вот же [официальные] распоряжения из числа распоряжений, разосланных сборщиками [235] некоторым мултаэимам, содержащие извещения о лишении половины фа'иза — обложения земель висийа и ризк. Что же касается того, чтобы отправиться к нему, то я не пойду ни за что. Нарушить же данную всеми нами клятву и достигнутую договоренность предоставляется вашему усмотрению». На этом совещание закончилось. Паша тем временем стал пытаться разъединить шейхов и подорвать могущество сейида 'Омара, на которого он был зол, так как тот не склонен был следовать стремлениям паши и противодействовал большинству его начинаний. Паша опасался могущества сейида 'Омара, так как знал, что за ним следуют и простонародье, и высшие слои населения. Паша знал, что сейид 'Омар может, если только захочет, и объединить, и разъединить народ и знать. Паша помнил, что сейид 'Омар обеспечил ему победу, что [именно] сейид 'Омар поддержал его и помог ему, объединил вокруг него знать и простонародье, дав ему возможность овладеть страной. Паша знал, что, пожелай того сейид 'Омар, и все будет наоборот. Поэтому паша стал группировать вокруг себя некоторых лиц, по видимости казавшихся друзьями сейида 'Омара. Он уединялся и развлекался с ними с таким расчетом, чтобы они в самообольщении вообразили, что они его приближенные и что он заинтересован в их совете и в том, чтобы они были с ним заодно. Паша излил перед каждым из них свою ненависть против сейида 'Омара и указал, как надо действовать, чтобы каждый по мере сил помог ему (паше). Вечером того же дня к сейиду 'Омару пришли Диван-эфенди, 'Абдаллах Бекташ — драгоман, а также ал-Махди и ад-Давахили, и между ними и сейидом 'Омаром завязался длинный разговор относительно разрешения встретиться с пашой. Ал-Махди и ад-Давахили колебались, а сейид 'Омар был непоколебим в своем сопротивлении этому. Тогда те заявили: «Придется шейху ал-Амиру пойти с нами, мы не отправимся без него». Тот отказался под предлогом нездоровья. Ал-Махди и ад-Давахили поднялись и вышли в сопровождении Дивана-зфенди и драгомана и направились в крепость, где встретились с пашой. Между ними произошел разговор, во время которого паша заявил: «Я не отвергаю вашего заступничества и не откажу вашим просьбам. На вашей [236] обязанности, когда вы видите, что я допускаю ошибку, помочь мне советом и указанием». Затем он стал жаловаться на сейида 'Омара, на строптивость его, на препятствия, чинимые им паше, и хвалить остальных. [Он сказал]: «Постоянно он противодействует мне, сводит на нет мое управление, запугивает меня народным восстанием». Шейх ал-Махди заявил: «Если мы его оставим, он ничего не сможет сделать без нас. [Без этой поддержки] он, воистину, лишь частное лицо, чиновник по сбору доходов с вакфов и по распределению их среди имеющих на та право». Тогда-то паша изложил свои намерения, и они вступили в соглашение с ним из злобы по отношению к сейиду 'Омару. Шейх ад-Давахили при этом посещении был представителем шейха аш-Шаркави и выступил от своего лица. Затем они беседовали особо секретно. Они поднялись, чтобы уйти, колеблющиеся, скрывая царившие в их душах злобу и злорадство. О последствиях они не задумывались. Шейхи отправились к сейиду 'Омару, который был полон ярости из-за нарушения шейхами уговора. Они поставили его в известность о том, что у паши нет разногласий с ними, и [передали следующее заявление паши]: «Я не отвергаю вашего заступничества, ноне позволю властвовать надо мной. Ваша обязанность, если вы видите, что я допускаю какое-нибудь нарушение, советом помочь мне, и я не отвергну вас и не откажусь принять ваши советы. А что касается того, что вы клевещете на меня, созываете сборища в ал-Азхаре, то это недостойно вас. Вы точно хотите запугать меня этими сборищами, возбуждаете темные настроения толпы и подстрекаете к восстанию чернь, как вы это делали во времена мамлюков. Но меня не запугаете. Если бы случилось, /97/ что чернь пошла бы на это, то для нее у меня наготове меч и возмездие». Мы ответили ему, [продолжали шейхи], что этого не случится, что мы не склонны к интригам и смутам и что в ал-Азхаре мы собирались лишь, чтобы читать ал-Бухари и просить бога об устранении бедствий. Затем паша потребовал, чтобы мы ему раскрыли имя того, кто первый внес раздор, но мы его обманули, скрыли это от него. Он обещал нам отменить клеймение товаров, уменьшить взимание фаи’за с половины до четверти. Паша опроверг утверждение о [237] введении обложения земель висийа и ризк в провинции ал-Бу-хайра. Затем шейхи поднялись и разошлись, и начался между ними разлад, пошли суды и пересуды, каждый стремился к тому, чтобы приумножить свое благосостояние и стать более известным; каждый говорил противоположное тому, что думал.