Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Весной – летом 1918 г. башкирское правительство добилось признания своей автономии и со стороны Комуча, и от Временного Сибирского правительства. Вооруженные силы перешли под оперативное руководство атамана Дутова, земельные и финансовые вопросы должен был регулировать уполномоченный Комуча. Представители Башкирского правительства участвовали в работе Уфимского Государственного Совещания, на котором согласились с решением о ликвидации своего суверенитета и подчинении Временному Всероссийскому правительству. В административно-территориальном отношении Башкирия должна была подчиниться власти атамана Дутова, что вызывало недовольство местной знати. Оппозиция белой власти усилилась после решения штаба Верховного Главнокомандующего генерала Болдырева (от 21 октября 1918 г.) о прекращении финансирования башкирских полков и о переводе всех военнослужащих-башкир на службу в ряды Сибирской или Оренбургской армий. Башкирское Войсковое управление, Башкирский Военный совет, штаб отдельного корпуса – расформировывались. Неодобрительно отнеслась и часть башкирской общественности к «перевороту» адмирала Колчака. В результате в январе 1919 г. Башкирское правительство начало переговоры с советской властью и добилось признания своей автономии в форме Башкирской автономной советской социалистической республики (образована 20 марта 1919 г.) (8).

Было бы тем не менее неправомерно считать, что после этого все население Башкирии оказалось на стороне советской власти. Оставшиеся у Колчака военные и политики продолжали отстаивать возможность сохранения суверенных прав Башкирии. В принципе, не возражало против автономного варианта и Российское правительство в Омске. В особой Грамоте Верховного Правителя «К башкирскому народу», составленной в апреле 1919 г., отмечалось, что «незначительная часть башкир, презревшая вековое сотрудничество своих отцов и дедов с русским населением на ниве мирного труда и на полях ратных, обнаруживает ныне стремление к государственной самостоятельности, забывая, что преуспеяние и развитие культурно-хозяйственной жизни башкирской народности возможно только в составе Великой России». Башкирскому народу гарантировалось: «Правительство Государства Российского не посягнет на вашу веру, на ваш быт национальный и хозяйственный, ни на ваши родные земли. Оно вам, как и всем многочисленным народностям, под державой его стоящим, сохранит право благомирного самоуправления, в вопросах местных обеспечив всей полнотой своей власти порядок и законность в управлении, безопасность личную и имущественную и свободу мирного национального развития под сенью государственности. Не верьте тем, кто сулит вам несбыточные обещания государственной самостоятельности… Стойте крепко за правительство, мною возглавляемое: только в нем ныне защита ваших близких и вашего достояния от красных разбойных банд большевиков…» (9).

В 1919 г. для осуществления «права благомирного самоуправления» предполагалось использовать практику т. н. «оказачивания» (об этом подробнее – в разделе о казачьем управлении). Введение в Башкирии «казачьего статуса» в определенной степени уравновешивало стремление местных военных и политиков отстоять свой суверенитет и в то же время не позволяло «отделиться» от Белого движения.

Для обоснования этого «представители башкирского народа» апеллировали к существовавшему до 1863 г. статусу Башкирского казачьего войска. В октябре 1919 г. на имя Колчака был подготовлен доклад, в котором башкирские политики М.Г. Курбангалиев, Г. Я. Антбаев, Г.Х. Тукаев заявляли, что «башкирский народ не стремится к созданию какого-либо отдельного государства… он стремится только обеспечить национальный быт, историческое право на землю; восстановить изъятое историческое право Александром II на казачество в 1863 г. и обеспечить право на автономное Башкирское Духовное Управление».

Объясняя право на восстановление статуса казачьего войска, авторы доклада Верховному Правителю отмечали, что «в данное время башкиры приносят жертвы не меньше, чем другие казаки, которым возглавляемое Вами правительство идет навстречу во всех их нуждах». В частности, приводилось непропорциональное выделение средств на помощь беженцам – башкирам и оренбургским казакам. Обращение к Колчаку заканчивалось перечислением тех мер, которые могла бы осуществить всероссийская власть: «Мы… свидетельствуя самые искренние заверения от имени башкирского населения, насчитывающего два с половиной миллиона человек, героически храбрых в боях, помогать Вам в святом деле водворения правового порядка в Великой Нераздельной России до последней капли крови, покорнейше просим: 1) образовать отдельное Башкирское Казачье Войско во главе с наказным атаманом, назначенным Вашим Высокопревосходительством; 2) учредить Главное Управление Башкирского Казачьего Войска при Военном Министерстве; 3) образовать комиссию для разработки положения о Башкирском Казачьем Войске под председательством господина военного министра и с разрешением представителям от башкир участвовать в этом в качестве сведущих лиц в жизни башкирского народа». Но в октябре 1919 г., в связи с поражением Восточного фронта и эвакуацией Омска, утверждения башкирского казачества не состоялось (10).

Особое место среди государственных образований, действовавших под прикрытием Восточного антибольшевистского фронта, занимало Временное Областное правительство Урала. Его образование было связано с выражением не национальных или партийно-политических, а прежде всего экономических интересов. Возникновение уральского правительства произошло после создания поволжского Комуча и Временного Сибирского правительства, но их обоюдное влияние на Уральский регион было определяющим. И Самара, и Омск стремились к формальному подчинению промышленно развитого Урала, недостаточно заботясь при этом о потребностях самого этого региона (прежде всего экономических). Не оспаривали возможность создания на Урале автономной власти и представители союзного командования, в частности Чехословацкого корпуса. При этих обстоятельствах стало необходимым создание уральской временной государственности – на принципах типичного для 1918 г. «областничества».

Свержение советской власти в Екатеринбурге, как и в других сибирских городах, произошло при активном участии местного военного подполья. В городе существовало несколько подпольных организаций, использовавших легально действовавшие «прикрытия» для своей деятельности. Таковыми были организация прапорщика В. Г. Олесова (на основе Союза безработных офицеров екатеринбургского гарнизона) и две группы офицеров Академии Генерального штаба, эвакуированной в город весной 1918 г. Одна из них («пятерка помощи»), под руководством капитана Д. А. Малиновского, планировала освобождение Царской Семьи (в нее входили также капитаны М.К. Гершельман и Н.А. Деллингсгаузен), однако сил и средств для осуществления этого плана было явно недостаточно.