Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Утверждался принцип «непредрешения». В своей речи на специально созванном собрании старших начальников от всех воинских частей Добрармии и политиков (на собрании присутствовали Родзянко и Н. Н. Львов) 23 апреля 1918 г. Деникин заявил о «стремлении к совместной работе со всеми государственно мыслящими русскими людьми», по причине чего «Добровольческая армия не может принять партийной окраски». «Вопрос о формах государственного строя» руководители армии не предрешали, ставя его в зависимость от воли русского народа, после освобождения его от «рабской доли и стихийного помешательства». Созыв Всероссийского Учредительного Собрания должен был произойти после «водворения в стране правового порядка» (8). Ближайшими задачами признавались сугубо военные: «создание сильной дисциплинированной и патриотической армии», «беспощадная борьба с большевиками» и лишь затем «установление в стране единства государственного и правового порядка». Декларировалось категорическое неприятие каких-либо отношений «ни с немцами, ни с большевиками». Единственно приемлемые условия: «Уход из пределов России первых и сдача вторых». Наконец, делался вывод о желательности «привлечения вооруженных сил славян на основе их исторических чаяний и не нарушающих единства и целости русского государства и на началах, указанных в 1914 году русским Верховным Главнокомандующим (то есть широкий суверенитет, вплоть до признания независимости по образцу Польши. – В.Ц .)» (9).

Принципы «армия вне политики», «армия не рассуждает, а повинуется», военнослужащим запрещено «состоять членами обществ, союзов и кружков, образуемых с политической целью» (статья 100 Устава внутренней службы), были традиционно близки большинству русского офицерства, а в условиях гражданской войны как формы «политического противостояния» они выглядели оправданными. Однако и во время «военно-походного периода» «гражданская» власть не упразднялась. Из внимания исследователей Белого движения нередко уходит управленческая модель, предусмотренная «Положением о полевом управлении войск в военное время», разработанным под руководством Великого Князя Николая Николаевича накануне Первой мировой войны (утверждено 16 июля 1914 г.) и «Правилами о местностях, объявляемых состоящими на военном положении» (приложение к ст. 23 Общего Учреждения губернского, т. 2, Законов Российской Империи). А ведь именно на них и ориентировались многие военные руководители Белого движения, включая и Верховного Правителя России адмирала А. В. Колчака. «Положение» определяло статус «театра военных действий», на котором «все гражданское управление подчинялось главным начальникам соответствующих военных округов или военным генерал-губернаторам».

Военная власть превосходила «гражданское управление» тем, что ее распоряжения исполнялись «всеми правительственными местами, общественными управлениями, должностными лицами всех ведомств и всем населением». «Никакое правительственное место, учреждение или лицо» не имели права «давать Главнокомандующему предписаний или требовать от него отчетов».

Главком мог «устранять от должностей всех должностных лиц всех ведомств на государственной, земской или городской службе в подчиненном ему районе, без различия чина и звания», а также «утверждать предельные цены, продовольственные и иные тарифы, общие для армий и тыла подчиненного ему района», «устанавливать в занятых неприятельских областях подати и налоги, а равно налагать контрибуции и подвергать имущество жителей конфискации» (10).

«Правила о местностях» предусматривали полноту власти Главнокомандующего, Командующего фронтом или Командующего армией. Они получали право «воспрещать удаляться из места жительства таким лицам, которых… предполагается привлечь к работам для достижения целей войны», «назначать общие и частные реквизиции», «воспрещать вывоз необходимых для работ орудий и материалов… могущих потребоваться для войск…» (ст. 9, 10). Военной власти подчинялись и обязаны были «оказывать всякое содействие» генерал-губернатор, полицейские начальства и «все гражданские власти, а равно городские и земские управы» (ст. 13). Особенно примечательна была ст. 12 «Правил»: «… Если в местности, объявленной на военном положении, будет признано необходимым для охранения государственного порядка или успеха ведения войны принять такую чрезвычайную меру, которая не предусмотрена в сем приложении, то Главнокомандующий, непосредственно или по представлению Командующего армией, делает распоряжение о принятии сей меры собственной властью…» (11).

«Положение» и «Правила» в полной мере вводили принцип военной диктатуры, делая гражданскую власть лишь вспомогательным звеном в системе прифронтового управления, полностью зависимой от распоряжений военачальника. Как будет показано ниже, подобная система практиковалась в Сибири (когда в 1919 г. на военном положении объявлялись отдельные участки Транссибирской железной дороги), на белом Севере и Северо-Западе. Интересно отметить, что, по мнению министра финансов Уральского областного правительства, члена ЦК кадетской партии Л. А. Кроля, Колчак, «как и большинство военных…. очень высоко ставил «Устав о полевом управлении войск», который, может быть, вполне пригоден для занятых армией мест в неприятельской стране, но чрезвычайно малопригоден в гражданской войне, в применении у себя дома». В беседе с Гинсом в октябре 1919 г. адмирал называл «Положение» «несравненным по обдуманности и стройности», воплотившим в себе «опыт и гений веков» (12).

В системе государственного управления белого Юга, несмотря на мнение о сложившемся здесь диктате военных, «Положение» в чистом виде использовалось эпизодически, тогда, когда занимаемая белыми территория объявлялась «на военном положении» (например, при обороне Крыма в феврале 1920 г. генерал-лейтенантом Я. А. Слащовым). Здесь равноправной гражданской власти не было. Но это не означало, что влияние военной «иерархии власти» не оказывало влияние на формирование военно-политической системы во всех без исключения белых регионах на протяжении гражданской войны.

Определенное представление о возможной форме военно-политического управления дало восстание в Ярославле. Организованное Союзом защиты Родины и свободы в июле 1918 г., при активной поддержке горожан и крестьянства окрестных сел, оно должно было создать опорный пункт в предполагавшемся продвижении на Москву англо-французских войск из Архангельска по линии Северной железной дороги. Как отмечалось выше, руководители восстания член Донского Гражданского Совета Савинков и приехавший с Дона полковник Перхуров получили от генерала Алексеева рекомендации по формированию Союза и структуре гражданской власти, признавая также контакты с московскими подпольными структурами Союза Возрождения России и Национального Центра.