Мария Чепурина - Гракх Бабёф и заговор «равных»

28 июля 1794 г., или 10 термидора II года по республиканскому календарю, упали в корзину головы Робеспьера и его соратников; закончился период диктатуры монтаньяров.

Долгое время советские историки считали этот день датой завершения Французской революции. Между тем у современников не было сомнений в том, что она продолжается и даже входит в новую, более прогрессивную фазу.

Францией по-прежнему правил Конвент: пусть на его скамьях было уже значительно меньше депутатов, чем в год избрания, но это были те же люди, что не так давно голосовали за смерть монарха, творили произвол в Лионе или Бордо в качестве «проконсулов», изгоняли из своих рядов жирондистов и аплодировали аресту Дантона. Конвент просуществует до октября 1795 г. Лишь вместе с ним уйдут в небытие и «великие комитеты» — общественного спасения и общей безопасности, хотя их роль уже и не будет столь значимой, как при монтаньярах. До тех же пор останется Закон о подозрительных — ставший правовой основой эпохи Террора документ, согласно которому в тюрьму вплоть до наступления мира могли заключаться люди, всего лишь выражавшие недостаточно революционные взгляды или демонстрировавшие недостаточно революционное поведение. Поскольку войне с коалицией европейских держав, начавшейся в 1792 г., конца видно не было, якобинская Конституция 1793 г. попрежнему ждала своего часа в «священном ковчеге»; впрочем, поскольку ситуация на фронтах стала складываться все более удачно для Франции, вскоре зашли разговоры о том, чтоб ввести ее в действие, и лишь в конце весны или начале лета 1795 г. Конвент решился написать новый основной закон {13} 13 Бовыкин Д. Ю. Революция окончена? Итоги Термидора. М., 2005. С. 64–78. . Примерно тогда же, 31 мая 1795 г., исчез революционный трибунал: пережив Робеспьера почти на год, он был уже не так суров, но все-таки продолжал выносить смертные приговоры за преступления, сопровождавшиеся контрреволюционным умыслом {14} 14 Бачко Б. Как выйти из террора? Термидор и революция. М., 2006. С. 98. . До ноября 1794 г. был открыт якобинский клуб, до декабря действовал максимум — принятая монтаньярами совокупность законов, регулировавших цены на предметы первой необходимости, а также зарплаты.

По-прежнему был пропитан революционным духом и быт французов. Хотя слово «санкюлот» все чаще произносилось с презрительной интонацией, а красный колпак вышел из моды, многие другие приметы жизни при якобинцах и революционные символы были попрежнему актуальны. Так, ношение трехцветной кокарды оставалось обязательным как для мужчин, так и для женщин, и полиция настаивала на том, чтобы этот закон соблюдался {15} 15 Зайцева Д. В. Публичное пространство в Париже термидоринаского периода // ФЕ. 2015. С. 235–236. . Якобинское обращение на «ты» стало считаться дурным тоном, но, хотя в неформальной обстановке гостиных люди могли называть друг друга «мадам» и «месье», официальными по-прежнему были обращения «гражданин» и «гражданка» {16} 16 Furet F., Richet D. La Révolution française. Р., 2003. Р. 263. : именно так, по словам бытописателя и бывшего депутата Конвента Л. С. Мерсье, обращались к разъезжающимся из театра господам их кучера и чистильщики сапог {17} 17 Mercier L. S. Le nouveau Paris. Р., 1797. T. 2. Р. 70–71. . По Парижу, как и при якобинцах, ходили революционные патрули, могущие арестовать тех, кто разгуливает без документов {18} 18 Бачко Б. Хорошие новости о термидоре. Анри Мейстер посещает Париж // ФЕ. 2015. С. 208. .

Революционный календарь также продолжал действовать: он останется в употреблении до 1805 г. При монтаньярах французы успели прожить с этим календарем всего 9 месяцев, так что первый новый год «по новому стилю» пришелся именно на время термидорианского Конвента. Никуда не исчезли и революционные праздники: так, через пару недель после казни Робеспьера была торжественно отмечена вторая годовщина свержения монархии {19} 19 Merlin de Douai P. A., Bar J. Е., Levasseur (de la Meurte) A.L. etc. Rapport fait au nom du comité de salut public, sur la fête du 10 août de Tan deuxième de la République française une et indivisible. Р., 1794. ; зимой 1794/1795 гг. одной из самых обсуждаемых в Конвенте тем стала регламентация этих праздников и торжественных мероприятий, долженствующих проводиться в декадные дни, пришедшие на смену воскресеньям {20} 20 Eschasseriaux-aîné J. Rapport et projet de décret sur les fêtes civiques. Р., 1794/95; Rameau J . Apperçu philosophique sur la célébration des Décadis et les Fêtes nationales. Р., 1794/95; Thirion D. Motion d'ordre sur les fêtes décadaires. Р., 1794/95; Marcoz J.-B. Objet et ordre des fêtes décadaires. Р., 1794/1795 etc. . Новый режим стремился не обратить революцию вспять, а, напротив, увековечить ее через связанные с памятными днями ритуалы {21} 21 Озуф M. От термидора до брюмера: революция говорит о самой себе // Век просвещения. М.; Париж, 1970. С. 305–330. .

В какой-то мере термидорианский период демонстрировал даже большую революционность, большую верность идеям прогресса и Просвещения, нежели якобинская диктатура. Именно на этот год с небольшим пришлись открытие Высшей нормальной школы, перенос в Пантеон праха Марата, а затем Руссо, окончательный переход на метрическую систему. Коренным образом поменялась мода. Если в предшествующие революционные годы женский костюм в основном повторял силуэты эпохи Людовика XVI, то между 1794 и 1795 г. дамы поголовно оделись в античном стиле. Еще при монтаньярах группа художников во главе с Ж. Л. Давидом предлагала проекты новой одежды для граждан Французской республики — одежды, созданной по мотивам древнеримских и спартанских мод. В повседневное употребление эти проекты так и не вошли, разве что со времен Директории должностные лица получили униформу в античном стиле; мужской костюм не пережил таких радикальных изменений, как женский. Зато дамы, подражая римлянкам и гречанкам, отказались от векового наследия: корсетов, каблуков, фижм; даже от верхней одежды, когда того требовала погода. Светлое легкое платье с завышенной талией, под которым порой не носили белья, и по нашим временам выглядело бы вызывающе — что уж говорить о XVIII веке! Кроме того, вошли в моду короткие стрижки: впервые в истории женщины осмелились расстаться со своими локонами {22} 22 Комиссаржевский Ф. Ф. История костюма. М., 1999. С. 335–349. . Это ли не подлинная революция?!

И все же разрыв с якобинской эпохой был явным — чем дальше, тем более. Мыслился он, особенно поначалу, не как реакция, а как новая революция, освобождение от тирании, возврат к принципам 1789 г. «Люди обнимались на всех улицах, на всех спектаклях, — писал публицист и историк Ш. де Лакретель, — взаимное удивление от того, что они обнаружили друг друга живыми, удваивало их радость и делало ее почти безумной» {23} 23 Furet F., Richet D. La Révolution française. Р. 261. . Как тогда, еще при короле, на месте низвергнутой Бастилии появилась легендарная надпись «здесь танцуют», так и теперь Париж охватила своеобразная танцевальная лихорадка {24} 24 Ibid. . Чуть позже Мерсье будет писать о шестидесяти танцевальных залах, ежедневно задающих ритм всему Парижу {25} 25 Mercier L. S. Le nouveau Paris. T. 2. Р. 124. .