Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Все эти разговоры не только создавали немалое напряжение в отношениях между роялистами и европейскими державами, но и подогревали нарождающийся французский национализм — здесь республиканцы и роялисты разделяли одни и те же убеждения и предрассудки {1205} 1205 В своей книге об эмигрантах О. Л. Вайнштейн полагает, что примерно до 1796 г. для эмигрантов дворянская солидарность была значительно важнее национальных чувств, что они поддерживали европейские державы, желая поражения родной Франции. Объясняет он это следующим образом: «Национальная идея является прекрасным орудием господствующего класса, отождествляющего свои интересы с интересами всей нации. Поэтому революционные буржуа XVIII в. были носителями этой идеи […] Но дворянской эмиграции с национальной идеей делать было нечего, и она этого не скрывала. Мы увидим это позже, когда победа Франции над Европой стала несомненной и победа состоятельной буржуазии над радикальными демократическими элементами — очевидной, дворянская эмиграция, потеряв надежду сделаться единственным господином, обнаружила желание разделить с буржуазией её господство. Именно тогда, а не раньше, эмигрантские публицисты заговорили о своих национальных чувствах» (Вайнштейн О. Л. Очерки по истории французской эмиграции в эпоху Великой революции (1789–1796). Харьков, 1924. С. 47–48). Однако, как мне видится, в данном случае классовый подход заставляет автора делать ничем не подкреплённые выводы. . «Среди эмигрантов и среди революционеров, в Совете принцев и в манифестах Комитета общественного спасения услуги, оказанные англичанами, рассматривались как вероломные» {1206} 1206 Beauchamp А. de. Op. cit. Р. 164–165. .

Те же мысли постоянно звучат в переписке современников и в многочисленных мемуарах. В первой половине 1795 г. герцог д’Аркур в послании графу Прованскому утверждал, что пока страны коалиции не признали его Регентом, французы «видят в союзниках лишь естественных врагов Франции, против которых они столько воевали в предыдущих войнах» {1207} 1207 Observations sur les affaires presentes. 1795 // МАЕ. 624. F. 11. . Ж.-М. Ожеар рассказывал, что когда он обсуждал Веронскую декларацию с Карлом Австрийским, тот сказал, что Людовик XVIII должен говорить и действовать во главе армии, и армии французов. Может ли он надеяться во Франции на лучший приём, если прибудет вместе с иностранцами? Опыт последних трёх лет свидетельствует об обратном {1208} 1208 Augeard J.-M. Op. cit. P. 332. .

В перехваченном республиканцами письме, адресованном Шаретту графом д’Аварэ 13 августа 1795 г., говорилось о том, что отныне надежду переправить его во Францию король может возлагать в основном на Англию, но одновременно в задачу генералу входило «смягчить тот отрицательный эффект, который может произвести во Франции явное доверие, оказываемое англичанам» {1209} 1209 Les Annales de la République française depuis l’établissement de la Constitution de l’an trois. An IV. Р., an VII. T. III. Р. 112. . Множество свидетельств, мягко говоря, настороженного отношения окружения Людовика XVIII и других роялистов к англичанам можно найти и в мемуарах де Пюизе {1210} 1210 Mémoires du comte Joseph de Puisaye. Londres, 1807 et 1808. T. VI. 1 er partie. Р. 367ss. , а также в сохранившейся переписке {1211} 1211 К примеру, герцог де Серан специально указывал отправляющемуся в Верону барону де Роллу, что «Лас Касас, д’Антрэг, Ла Вогийон всегда были против Лондонского кабинета». — Observations relatives à quelques articles de la note composant l’instruction particulière du B on de Roll pour sa mission à Veronne. 10 mars 1796 // A.N. 161 AP 1. Papiers de duc de Sérent. Doss. 2. . Показательно в этом плане также письмо одного из эмигрантов, который прямо заявлял: «По мне, так лодка угольщика более надежна для Бурбона и в особенности более пристойна, нежели английская эскадра» {1212} 1212 АВПРИ. Ф. 6. Секретнейшие дела (перлюстрации). Франция — Бурбоны. Оп. 6/2. 1795 г. Д. 6. Л. 110 об. . В сентябре 1795 г. сам Людовик XVIII писал Шаретту о провале различных планов реставрации извне: «Это для меня лишнее доказательство того, что Провидение желает, чтобы я был обязан короной лишь моим отважным подданным» {1213} 1213 Au général Charette. À Vérone, le 18 septembre 1795 // Correspondances et écrits politiques de S. M. Louis XVIII… Р. 41–42. .

В январе 1796 г. Мадам Руаяль сообщала Людовику XVIII из Вены:

В Париже умирают от голода и ворчат на правительство. В провинциях не хотят больше ассигнатов; там ненавидят всё, что исходит из Парижа и в полный голос хвалятся дворянским происхождением. Настроения очень сильно изменились, однако иностранцев ненавидят, и не без причины, и всё ещё заблуждаются по поводу своего государя, когда видят его воюющим против своих подданных {1214} 1214 Цит. по : Daudet E. Autour d’un mariage princier. P. 839–840. .

В письме лорду Гренвилю от 8 марта 1797 г. Уикхэм отмечал, что во Франции проявляется ярко выраженная подозрительность по отношению к любому иностранному вмешательству и прочно укоренённое в умах всех французов убеждение, что воюющие ныне с Францией державы не имеют иных целей, кроме уничтожения или разделения их страны {1215} 1215 Mr. Wickham to Lord Grenville. Bern, 8 March, 1797. Draft // The Correspondence of the Right Honourable William Wickham… Vol. 2. P. 14. .

Эти чувства разделяли с роялистами и конституционные монархисты. Малуэ позднее вспоминал:

Будучи сторонником гражданской войны во Франции, я встал бы на сторону французов-роялистов против республиканцев, однако вооруженная коалиция против Франции — это для меня совсем иное дело. Я с грустью наблюдал за покорением моей страны иностранцам; победа партии Конвента казалась мне не менее одиозной {1216} 1216 Malouet P. V. Op. cit. Vol. 2. P. 276. .

Таким образом, то, что изначально казалось роялистам формальным актом, не представлявшим никакой проблемы — признание воцарения законного монарха из династии Бурбонов, в итоге оказалось лакмусовой бумажкой, наглядно показавшей тот объём противоречий, которые накопились в отношениях между графом Прованским и европейскими странами. То, что из великих держав короля признала только Россия, можно трактовать и как провал его дипломатии, и как успех дипломатии Французской республики.

Однако, как мы видели, ситуация была значительно более многофакторной. Людовик XVIII, с одной стороны, надеялся на иностранную помощь, ожидал её и просил о ней, а с другой — постоянно думал о том времени, когда придётся платить по счетам. Европейские монархии в большинстве своём не питали к Бурбонам тёплых чувств и рассчитывали использовать Французскую революцию в своих интересах. Победа над Республикой должна была стать не только и не столько победой над Революцией, сколько победой над давним соперником. Никто не был заинтересован в сильной Франции, и это удивительным образом сближало интересы республиканского правительства и короля в изгнании. Весьма показательна в этом отношении фраза, произнесённая Людовиком XVIII в разговоре с лордом Макартни, когда тот осторожно попытался прощупать, как король видит будущие компенсации странам коалиции. Английский дипломат с изумлением услышал, что Людовик XVIII согласен лучше видеть Францию могущественной республикой, нежели изувеченной монархией, к тому же очевидно, что любые территориальные уступки вызовут всеобщее восстание французов, каких бы политических убеждений те ни придерживались {1217} 1217 Lord Macartney to Lord Grеnville. Verona, September 27 th , 1795 // TNA. FО 27/45. .