Андрей Купцов - Миф о красном терроре

В 1901 г. были внесены либеральные изменения в университетские правила, и в числе прочего были легализованы студенческие сообщества…

В 1902 г. студент С.В. Балмашов пристрелил министра внутренних дел карателя и убийцу Сипягина… В России стали закручивать гайки. Министром внутренних дел был назначен патало-гический садист и душегуб Вячеслав Плеве. Полиции были предоставлены неограниченные полномочия по типу полиции США.

«Я — Степан Балмашов; что я убил Сипягина — вы знаете, и больше мне говорить нечего. Все ваши вопросы являются праздным любопытством, удовлетворять которое я считаю совершенно излишним. Право судей за вами, как за людьми заинтересованными, не признаю, а потому от дачи каких бы то ни было показаний безусловно отказываюсь», — так заявил он уже на первом же допросе. С горькой иронией он отклонил и вопрос о мотиве убийства: «Допрашивайте всех русских людей — граждан, почему они его не убили до сих пор, а почему я убил его, для всех вас совершенно ясно».

Степан Валерианович Балмашов интересен тем, что он был из категории наследственных оппозиционеров. Он родился в 1881 г. в Пинеге, где его отец отбывал ссылку. (Его мать приехала и проживала в месте ссылки мужа.) В метриках С.В. Балмашов записан как «сын государственного преступника». С 1885 г. жил в Саратове, где окончил гимназию. Отсюда его отца снова отправляют в ссылку. Вначале он учится в университете в Казани, а затем переводится в университет в Киеве. В числе 183 студентов он был приговорён к солдатчине. 23 января 1901 г. он арестован, в апреле выпущен и отправлен в Смоленскую губернию для отбытия воинской повинности. Тут он заболел и был отправлен сочувствовавшим ему командиром полка на лечение в домашних условиях. Балмашов вступил в партию социал-демократов. Когда стало возможным студентам-«солдатам» вернуться в университеты, Балмашов попытался поступить в Харьковский университет. В этот период он также сближается с партией эсеров. Но будучи не очень-то удовлетворен положением дел, «не находя существенных различий в практическом осуществлении программ партий С.-Р. и С.-Д., принимал участие как в той, так и в другой, смотря по тому, где представлялась большая продуктивность работы». В Харьковский университет поступить не удалось, и он уехал в Киев. Здесь, будучи студентом, организовал «Киевский союз социалистов». Этот союз блокировался с комитетом эсеров, где возникла идея создать террористическую организацию, каковая и появилась на свет под названием «Боевая организация партии эсеров». В сентябре 1901 г. БО приняла Балмашова в свои ряды, и когда было принято решение привести в исполнение приговор над Сипягиным, Балмашов взял на себя это дело. Балмашова казнили 3 мая 1902 г. (Владимиров. Очерки современных казней. 1906 г.; Последние слова казнённых, 1906).

Кстати, читатель, обратите внимание на интересный факт. Дворянин не терял гражданских прав, совершая политически противоправные деяния, до подготовки революции включительно. Взяли по делу — и в кутузку, а когда вышел, то опять «благородный».

Опять Пайпс: «Поскольку в России того периода всякая организационная деятельность, идущая снизу, признавалась нелегальной, то любые, самые безобидные действия, например, рабочих, которые объединялись в товарищества взаимопомощи и просветительства, обретали крамольный смысл. Это обстоятельство использовала радикальная интеллигенция,которая в 90-е годы разработала тактику, суть которой состояла в том, чтобы подстрекать рабочих к экономическим забастовкам в расчёте на то, что и требования рабочих не будут, конечно, удовлетворены, и вдобавок последуют неминуемые репрессии со стороны полиции».

«…Радикальная интеллигенцияне представляла серьёзной угрозы режиму, пока она не получит доступа к массам…»

1904 г. — врага народа Плеве взорвал студент Е.С. Сазонов. 1905 г. — Япония разгромила Россию на востоке. 27 августа правительство даровало университетам послабления. Изданы «Временные правила», в которых профессора могли сами избирать ректоров, а студентам предоставлялось право на свободу собраний.

1905 г.Сентябрь. Состоялась Всероссийская студенческая конференция, где присутствовали представители 23 высших учебных заведений. Было решение предоставить студенческие аудитории всем неучащимся в данном заведении для проведения совместной политической работы.

«Искра»: «Мы призываем студентов вернуться в аудитории не для учёбы, а для того, чтобы делать революцию… Систематическое и открытое нарушение всех правил полицейско-университетского распорядка… Открытие дверей аудиторий всем гражданам, желающим войти в них, превращение университетов и высших учебных заведений в места народных собраний и политических митингов — вот цель, которую должно поставить себе студенчество… Превращение университетов и академий в достояние революционного народа…»

Самое главное заключалось в том, что был разрушен вековой барьер между студентами (дворянами) и народом. Рабочие-активисты и организаторы стали осваивать типологию совместных обсуждений и методы агитации и полемики, которые столетия отрабатывались в студенческих курилках… Рабочие в массе своей стали воспринимать студентов как братьев по общей борьбе, начали мгновенно создаваться совместные организации. На долгие годы были сформированы объединяющие структуры и сложились многочисленные связи личного и партийного плана. Студенты сформировали городской пролетариат в единую классовую силу.

По сути, всю организующую роль в революции 1905 г. играло студенчество. И это была грандиозная репетиция.

По Пайпсу, «монархия правила Россией с помощью пяти институтов: гражданской службы, тайной полиции, дворянства, армии и православной церкви». Далее Пайпс разбирает эти институции, но тщательно избегает сословного уточнения.

Но ведь если разобрать даже одну эту ключевую фразу, то пяти институций не будет. Церковь находилась в системе государства, и ею по гражданской линии руководили гражданские чиновники, начиная с должности обер-прокурора (были и из гвардейских полковников) и заканчивая чиновниками консисторий на местах. Церковь была законодательно обязательна, и посещения её были просто привычной повинностью, и если не считать традиционных старух, вдов, деревенских и слободских дурачков и малахольных, то церковь, кроме иронии или лёгкого омерзения и гадливости, ничего не вызывала ни в народе, ни уж тем более в среде обеспеченных и грамотных классов.

Офицеры армии и флота, жандармы, таможенники, чиновники были дворянами,то есть они все (включая руководителей церкви) принадлежали как раз к одной социально-сословной группе. Уточню, что низшие ступени чиновной лестницы могли занять и неродовитые мещане, то есть из сословия богатых, но всё же «городских мужиков», но карьерный рост был изначально невозможен. Редчайшие исключения — не в счёт.