Норберт Элиас - О процессе цивилизации

В каролингскую эпоху центр обширной территории впервые оказывается в глубине континента. Перед обществом встала задача наладить и развить внутреннюю коммуникацию. Когда со временем это удалось сделать, то и данное наследие античности также оказалось в новых условиях. Коммуникация была включена в формации, коих не ведал античный мир. Отсюда проистекают многие отличия между формами интеграции, существовавшими в античности, с одной стороны, и теми, что постепенно развились на Западе, — с другой. Государства, нации — как бы мы ни называли эти единства, — имеют своими центрами или столицами города, расположенные вдоль внутренних транспортных артерий, связующих разные народы. Впоследствии эти западные центры стали отправными точками колонизации, затронувшей не только побережье морей и рек, но и территории огромных материков, и в результате значительная часть планеты оказалась захваченной и заселенной представителями западного мира. Но это стало возможным лишь потому, что ранее возникли формы континентальной коммуникации, а в самих континентальных странах отсутствовал рабский труд. Начало такого развития обнаруживается в Средневековье.

Здесь же заложены предпосылки того, что ныне континентально-аграрный сектор общества в большей, чем когда бы то ни было, мере включен в круговорот дифференцированного разделения труда и входит в широко раскинувшиеся сети торгового обмена.

Никто не может сказать, пойдет ли западное общество и далее по этому пути. Множество не вполне ясных сегодня рычагов побуждало его двигаться в данном направлении и привело к определенной стабилизации. Для нас важно, что уже в самую раннюю эпоху это общество избрало путь, по которому шло до сих пор. С точки зрения развития человеческого общества в целом кажется очевидным, что весь этот период, охватывающий Средние века и Новое время, представляет собой одну-единственную эпоху, как бы одно большое «Средневековье». Не менее важно понять, что Средние века в узком смысле слова не были тем периодом статики, неким «окаменевшим лесом», как их иной раз представляют. Именно тогда в ряде секторов началось движение, лишь продолжившееся в Новое время. Уже в Средние века появляются фазы экспансии и прогрессирующего разделения труда, здесь мы находим социальные трансформации и революции, совершенствование техники и технологии. Конечно, имелись и другие сектора и иные фазы, где и когда институты и идеи действительно не развивались и как бы «окаменевали», а борьба шла скорее за сохранение, чем за расширение и дальнейшее развитие. Но такое чередование фаз не чуждо и Новому времени, даже если скорость социального развития и трансформаций в эту эпоху стала несравнимо более высокой, чем в Средние века.

Процессы социальной экспансии имеют свои границы и раньше или позже достигают их. Начавшаяся примерно в XI в. экспансия также остановилась. Для западнофранкских рыцарей становилось все труднее обеспечивать себя новыми землями за счет корчевания лесов внутри страны. За границей их нужно было добывать в трудной борьбе. Колонизация восточного побережья Средиземного моря после первых успехов захлебнулась. Тем временем число рыцарей росло. Аффекты и влечения сословия господ того времени по сравнению с высшими слоями последующих эпох менее сдерживались социальными зависимостями и процессом цивилизации. Власть мужчин над женщинами еще была безраздельной. «На каждой странице хроник того времени упоминаются рыцари, бароны, герцоги, имевшие по восемь, десять, двенадцать потомков мужского пола, а то и еще больше» [50]. Так называемая «феодальная система», отчетливо заявившая

о себе в XII и закрепившаяся в XIII в., была не чем иным, как итогом экспансии, шедшей в аграрном секторе общества. В городском секторе это движение еще какое то время продолжалось в другой форме, пока не нашло завершения в возникновении закрытой цеховой системы. В этом обществе для рыцарей, еще не ставших помещиками, еще не обладавших земельным наделом, было все труднее его получить, а малоземельным домам все реже удавалось расширять свои владения. Отношения собственности закрепляются. Продвижение вверх по социальной лестнице делается все более затруднительным. Закрепляются и ранговые различия между рыцарями. Все более отчетливый вид приобретает иерархия дворянского сословия, строящаяся в соответствии с размерами владений. Разнообразные титулы, служившие некогда для обозначения служебного положения, или, как мы бы сказали сегодня, «чина», фиксируются, но уже в новом смысле: теперь они связывают с именем определенной семьи информацию о величине ее земельного надела, а тем самым и об уровне ее военного могущества. Герцоги были наследниками тех служилых людей, которые прежде управляли от имени короля теми или иными территориями. Постепенно они стали более или менее независимыми властителями этих территорий, обладая в их пределах более или менее крупными земельными наделами. Сходным было положение графов, или «comtes». Потомками людей, поставленных графами в качестве своих заместителей для управления меньшими областями, были виконты, «vicomtes». Теперь они распоряжались этими областями как своими наследственными вотчинами. Носителями титула «сеньор» («seigneur» или «sir») были потомки тех, кого графы ранее ставили во главе крепости, замка или небольшого района. Затем эти стражи строили там свои замки [51]. Теперь и замки, и земля вокруг превратились в их наследственное владение. Каждый удерживал то, чем владел. Более высокие по положению не могли вернуть розданные ими прежде земли, а посягательства нижестоящих решительным образом пресекались. Земля была разделена. От общества, находившегося на подъеме и переживавшего фазу внешней и внутренней экспансии, где воинам сравнительно просто было получить земли, — т. е. от общества с наличием жизненных шансов и относительно открытым полем возможностей, позволяющих индивиду относительно свободно изменять свое статусное положение, — за несколько поколений произошел переход к обществу с «закрытыми позициями», т. е. с ограниченными возможностями перемещения по иерархической лестнице.

В истории мы часто встречаемся с такими переходами от фазы подъема и экспансии к фазе, характеризующейся сокращением шансов, уменьшением возможностей удовлетворения стандартных потребностей, возникших во время подъема, т. е. к фазе, когда каждый закрепляется на своих позициях и не допускает к ним других. Мы сами живем во времена такой трансформации, правда, несколько смягченной благодаря особой эластичности индустриального общества, позволяющего за счет разницы в уровне развития взаимосвязанных областей при исчезновении шансов в одном секторе искать их в другом. Но при всех отклонениях конъюнктуры в том или ином направлении, тенденция, характеризующая общество в целом, все отчетливее показывает направление развития к системе с «закрытыми позициями».