Петер Элебрахт - Трагедия пирамид: 5000 лет разграбления египетских усыпальниц

Люди, ожидающие от этого старца с щетинистой бородой старческой бестолковости, оказываются в крайне затруднительном положении. С ним надо поболтать прохладной ночью, пройтись по усыпанному щебнем холму Шаак-эль-Таблия, надо послушать, как он без малейших усилий извлекает из своей памяти даты, имена и события, чтобы понять: это человек незаурядный.

Бремя славы своего древнего разбойничьего рода он несет с достоинством и гордостью. Впрочем, дать однозначную оценку Али Абд эр-Расулу невозможно: он и крупный грабитель, и лицо, которое пользуется уважением как в Луксоре, так и на всем иссушенном солнцем пространстве от Ком-эль-Самака до Эль-Тарифа. Он — всеведущ, новости стекаются к нему без помощи современных технических средств. Когда однажды я посетил его, пробыв перед тем два часа в Луксоре, он сказал мне, что в Каире я заходил к торговцу по имени Эль-Шаер. Я был в отъезде два дня; откуда ему стало известно о моих каирских похождениях, я не знаю, однако спрашивать его об этом было бы неразумно.

В «Марсаме» публика самая разношерстная. Здесь собираются и всегда настороженные полицейские, и скромные ученые, горькие пропойцы и любознательные студентки реальных училищ Копенгагена. «Марсам», построенный в конце 50-х годов, представляет собой, видимо, и сборный пункт международной мафии торговцев произведениями искусства. Об этом пустынном оазисе ходят слухи самые темные и невероятные. Трудно сказать, что в них соответствует правде и что вымышлено.

Вскоре после окончания строительства «Марсама» в Эль-Курну прибыли студенты каирской Академии художеств, чтобы наполнить свои этюдники красочными набросками с видами нового караван-сарая и его живописных окрестностей. Сесил Б. Де Милл, сценарист массовых низкопробных кинокартин, обратил свой хищный взор на привлекательные стороны жизни оазиса и использовал их в своей постановке о Востоке. В тенистом и тем не менее всегда удушливо жарком дворе «Марсама» известные торговцы лакомились жареными голубями и, обгладывая мелкие косточки, заключали крупные сделки.

С кем? Али этого не скажет никому. Умея хранить язык за зубами, он сделался «пруссаком» среди шумного восточного люда. Кто не выполнял в точности уговора, навсегда портил отношения с ним. Такого рода людей он считал надменными и презирал их за то, что они не ценили его своеобразного гостеприимства. Эти люди никогда более не осмеливались переступить порог его дома. Туристы подшучивали над ним, а он с удовольствием дурачил их, выманивая деньги за грубые копии ушебти 2. Старый лис хорошо знал, что все они непременно захотят увезти с собой какой-нибудь сувенир от «последнего грабителя усыпальниц». Добрых же друзей он любил одаривать удачными произведениями художественного ремесла, среди которых (все зависило от степени его благосклонности) попадались иногда и мелкие подлинники. Этот преклонного возраста человек с удовольствием давал убедиться в большой силе своих пальцев и бицепсов. Если же он замечал, что кто-то поддается ему, он воспринимал это как личное оскорбление. У него представления о чести, как у индейцев, и такое знание психологии людей, которое менеджеры могут получить, разве что посещая разные дорогостоящие семинары. В Али чувствуется порода, сильный и своеобразный характер. Он равнодушно смотрит на браунинг-140, который носит под пуловером луксорский агент тайной полиции Эль-Кашиен. Али это не касается: он ведь давно уже не грабитель.

Сейчас много говорят об обаянии бывшего разбойника. Безусловно, Али косвенно причастен ко многим весьма сомнительным воровским предприятиям наших дней. Однако он так искусно маскируется, что ни один сыщик не поймает его. Не хотел бы я допрашивать Али: тот, у кого не слишком острый язык, вынужден будет тут же прикусить его.

Лучшие времена Али Расула миновали вот уже почти двадцать лет тому назад; точнее, это было в октябре 1960 г. Тогда египетская Служба древностей решила довериться человеку, который мог быть осведомлен о сокровищах царя Сети I. Выше говорилось о том, что его гробницу открыл в 1817 г. итальянец Джованни Баттиста Бельцони (он же обнаружил и вход в пирамиду Хефрена). Прапрадед Али помогал Бельцони при его раскопках в Долине царей. Уже тогда об этом патриархе клана Расулов шла слава как о человеке, который безошибочно чувствовал, под каким деревом, кустом или камнем земля скрывает драгоценности. Бельцони также обладал хорошим чутьем. Расчистив в нескольких местах у входа в гробницу Рамсеса I каменные завалы, он получил несомненные доказательства целесообразности ведения дальнейших раскопок. Он приказал своим людям копать именно в этом месте. На глубине шести метров они натолкнулись на замурованный вход в усыпальницу фараона. Предок нашего Расула был здесь же и вместе с итальянцем спустился в гробницу, вырубленную в скале на глубину сотни метров. Кроме мерцавшего золотом пустого алебастрового саркофага здесь не нашлось ничего: гробницу разграбили еще в древности. Мумию Сети I обнаружили лишь в 1871 г. в усыпальнице Инхапи, когда нашли тот «царский тайник», где покоились Рамсес III, Яхмос, Аменхотеп I и мумии других царей.

В семейном архиве Расулов по сей день хранится письменное сообщение прадеда. В нем говорится об отчаянной попытке Бельцони разобрать замыкающую стену погребальной камеры, чтобы пробиться дальше, а также высказано мнение самого патриарха, считавшего дальнейшую работу бессмысленной. Мой друг Али Расул воспроизводит этот старый текст: «Мой прадед наблюдал за Бельцони и видел, что шахта на всю ширину заложена камнями. Снова и снова говорил он Бельцони, работавшему в шахте тридцатью метрами ниже, что тут ничего не найдешь». Затем последовал пассаж, заставивший меня навострить уши (вероятно, содержание его было известно Службе древностей): «Мой прадед сказал моему деду: «Там, именно там клад Сети. Я знаю точно, я обманул Бельцони, чтобы он не копал дальше». Эту тайну поведал мне отец перед смертью».

Четыре поколения Расулов хранили эти сведения, не сообщая никому, пока мой друг Али не обратился в Каир с тем, чтобы убедить Службу древностей начать поиски в погребальной камере Сети I. Как настоящий предприниматель, Али с самого начала вложил в дело 600 египетских фунтов — в 1960 г. это были довольно значительные деньги — и не колеблясь добавлял в дальнейшем новые суммы. Начались поиски клада Сети, и для Али настали великие времена (рис. 19).

Под опытным руководством тогдашнего главного инспектора Службы древностей Абд эль-Хафеза и при участии такого внимательного наблюдателя, как Али Расул, сотня человек с западного берега начала работы по осуществлению плана раскопок. Поздней осенью 1960 г. в газетах разных стран стали появляться крупные заголовки. 2 ноября «Франссуар» сообщала: «При 65 градусах жары 65 обнаженных рабочих трудятся на 200-метровой глубине, чтобы разыскать клад царя Сети I. Работы финансирует один 50-летний араб». Через полгода, к 14 марта 1961 г., эта бригада проложила на 141 метр от гробницы наклонную штольню всего в 80 сантиметров высотой и полтора метра шириной. Туннель проходил ниже того места, где когда-то стоял алебастровый гроб и где проводил раскопки Бельцони, и вел далее в глубь скалы. Вырубленную породу рабочие по цепочке передавали один другому и выносили в корзинах наверх. Высокая температура и недостаток кислорода вызывали такое утомление, что работу пришлось остановить. Инспектор Абд эль-Хафез раздобыл компрессор, рокот которого сделал место раскопок похожим на шумную строительную площадку. В длинной глубокой штольне появилась, таким образом, слабая тяга, но все равно, когда нужно было грузить породу, от людей требовалось большое напряжение сил. Свет матовых ламп придавал предметам необычные очертания, длинные тени метались по каменным стенам.