Александр Спеваковский - Самураи - военное сословие Японии

Чтобы развить у молодежи терпение и выносливость, сыновей воинов заставляли исполнять непосильно тяжелые работы, проводить ночи без сна (во время праздников богов учения), ходить босиком зимой, рано вставать и т. д. Ненамеренное же лишение пищи считалось полезным [167, с. 28; 96, с. 123].

Мальчики и девочки воспитывались в умении контролировать свои действия, воздерживаться от выражения своих чувств восклицаниями, от стонов и слез. «Что ты плачешь от таких пустяков, трусишка? — говорила мать плачущему сыну. — Что ты будешь делать, если тебе отрубят в битве руку или тебе придется сделать харакири?» [167, с. 27–28, 94]. С самого раннего детства детям буси прививали чувство чести и стыда, учили быть правдивыми и дисциплинированными.

Такое воспитание вырабатывало хладнокровие, спокойствие и присутствие духа, помогало самураям не терять ясности ума при самых серьезных испытаниях.

От самурайского юношества требовали систематически тренироваться, чтобы овладеть военным искусством, быть всесторонне подготовленным для пользования оружием, физически сильным и ловким. Молодые самураи должны были в совершенстве владеть приемами фехтования (на мечах и алебардах), стрелять из лука, знать дзюдзюцу, уметь обращаться с копьем, ездить верхом (для юношей из самурайских семей высокого ранга), обладать знанием тактики.

В каждом клане, при дворе каждого феодала для этой цели были устроены великолепные фехтовальные залы, площадки для стрельбы из лука и гимнастических упражнений, манежи, где преподавали лучшие знатоки своего дела под непосредственным руководством самого феодала [84, с. 4]. Обучение в этих клановых школах начиналось обычно с восьми лет и продолжалось до 15 [96, с. 139].

Педагогические требования бусидо добавляли к овладению военными искусствами еще и изучение литературы, истории, каллиграфии и т. д. [167, с. 86]. Однако самураи останавливали свое внимание на посторонних военному делу дисциплинах лишь постольку, поскольку это касалось профессии воина и могло быть полезно в военной практике. Специальные школы, в которых преподавались классическая китайская литература, изящные искусства и т. д., считавшиеся необходимым аксессуаром поместья феодала скорее из приличия, как подражание императорскому двору Киото, где император находился в почетной ссылке, презирались самураями и ни в коем случае не были уважаемы, а лишь терпимы. В этих школах можно было увидеть детей, не способных к овладению самурайскими военными науками, болезненных и слабых, просто физических уродов или же людей, добровольно отрешившихся от мира насилия. Насмехаясь и презирая таких учащихся, самураи говорили: «Занятия науками — это жалкий удел изнеженных женоподобных царедворцев Киото, слабое здоровье которых не позволяет им пользоваться своими мускулами и лишает их приятной возможности упражняться в благородном искусстве самураев» [84, с. 4–5].

Тем не менее именно из этой среды вышли многие национальные мыслители, знаменитые поэты, писатели и прославленные художники эпохи японского средневековья.

В 15 лет воспитание молодого самурая считалось законченным. Он получал настоящие боевые мечи, с которыми не должен был расставаться всю жизнь; девушке вручался короткий кинжал — принадлежность каждой женщины сословия воинов. Юноша переходил в новую возрастную группу — общество взрослых. Совершеннолетие сопровождалось и другими инициационными действиями, называвшимися «гэмбуку», или «гэнпуку».

Во время обряда половой зрелости иницианту, по древнему обычаю [61] В Японии обряд инициации был распространен как среди аристократии, так и простого народа со времен древности. Начиная с периода Нара (710–794) юноши аристократических семей церемониально инициировались по ритуалу, определенному влиянием китайских обычаев. Этот обряд назывался «уи-кобури», или «какан» (какан-но сики) — «первое ношение короны» [158, с. 26]. , впервые делали прическу самурая — сакаяки: сбривали волосы у лба и завязывали на макушке узел волос (мотодори) [131, с. 244]. Юноше надевали специальный высокий головной убор — эбоси, приспособленный для ношения мотодори. Человек, который во время церемонии надевал на голову молодого буси эбоси, назывался «усироми», т. е. опекун, или эбосиоя (букв, «родитель по головному убору») [158, с. 27].

В связи с гэмбуку самурай облачался впервые в одежду взрослого человека; в ее комплект входили широкие шаровары (хакама), похожие на юбку и являвшиеся особым отличием сословия воинов. Их первое торжественное одевание было семейным праздником и связывалось с посещением храма божества — покровителя рода совершеннолетнего [144, с. 121].

В состав инициационных действий входили получение взрослого имени, церемониальное сожительство со своей невестой (хода-авасэ), испытание силы самурая и т. д. [158, с. 27].

Опекуном подвергавшегося гэмбуку обычно просили стать сильного и могущественного феодала, чему самураи придавали очень большое значение и что рассматривалось как принятие обоюдных обязательств сеньора и буси [158, с. 27].

Получив оружие и пройдя обряд инициации, молодой самурай обретал свободу и независимость в действиях, был преисполнен чувства самоуважения и ответственности. Он становился полноправным членом своего сословия.

Само собой разумеется, что, будучи профессиональными воинами, самураи должны были основное внимание уделять военному ремеслу и признавать только его единственным занятием, достойным «благородного» человека, т. е. буси. Весь комплекс того, что культивировал в себе каждый самурай, все духовные и физические способности были подчинены в конечном счете единственному и главному моменту — овладению военным мастерством, без которого было бы бессмысленным само понятие «самурай». От степени военной и физической подготовленности самурая зависело высшее требование, предъявляемое каждому воину: умение бороться (с оружием или без оружия) с противником и побеждать его. Это обусловило то, что, готовя себя к основному в жизни — войне, буси постоянно совершенствовали искусство воина и физическую подготовку уже с раннего детства, упражняясь во владении оружием, воспитывая телесную и духовную твердость, храбрость и решительность.

Отличительной особенностью всех японских видов военных искусств (бугэй) являлось то, что основной акцент при овладении ими делался прежде всего на нравственно-моральную сторону и развитие «духовных способностей самурая», т. е. психической уравновешенности воина, а затем уже на формирование физически развитой личности.

Моральное содержание таких дисциплин, как кэндо, кюдо и т. д., показывается иероглифом, который в сочетании с другими звучал как «до», являясь основой этих слов, говорящей о нравственном принципе и имеющей также глубокую связь с религиозными аспектами жизни военного сословия.