Владимир Земцов - Великая армия Наполеона в Бородинском сражении [litres]

Обращает на себя внимание также и рапорт Н. Н. Раевского, помеченный 11 сентября (ст. стиля). Из него следует, что фактически сразу с появлением французов на батарее, с правого фланга повел в атаку русских солдат генерал-майор И. Ф. Паскевич, а генерал-майор И. В. Васильчиков ударил одновременно «на правый фланг неприятеля». Ермолов, можно понять, по центру ударил в штыки с батальоном егерей из отряда Вуича [1809]. Позже, в «Описании сражения…» Толь уточнил эту картину, утверждая, что 18-й егерский двинулся вслед за уфимцами по распоряжению Раевского, а Васильчиков был во главе «некоторых полков» 12-й дивизии, в то время как Паскевич «с остальными полками 12-й дивизии» зашел в тыл неприятеля. Сразу после этого «подоспел» по приказу Барклая Корф с Сибирским и Иркутским драгунскими полками, которые стали поражать «бегущего неприятеля» [1810].

Об участии в контратаке не только отряда Ермолова, но и других войск говорит и донесение Кутузова, написанное Толем: 19-й и 40-й егерские действовали «по левую руку», Васильчиков – «с правой стороны», а подоспевшая кавалерия Корфа способствовала успеху. По рапорту Барклая, помеченному 26 сентября (ст. стиля), правее в неприятельские колонны врубился Оренбургский драгунский полк [1811]. О том, что солдаты Бонами были атакованы «со всех сторон», свидетельствуют и французские материалы [1812].

Как же выглядели обстоятельства боя со стороны французов? 30-й линейный, взяв «редут» и выйдя на его восточный скат, был немедленно отброшен назад. За исключением 1-го батальона 13-го легкого полка, больше никто не оказал ему поддержки. «Мы не могли удержаться, – вспоминал Франсуа, – и отошли в беспорядке, вперемешку с русскими…» Причем неожиданно «мертвые русские возле “редута” ожили и стали стрелять по французам из волчьих ям и рва» [1813]. Генерал Бонами, пытаясь с горсткой солдат обороняться в «редуте», был изранен русскими штыками и взят в плен. Говорят, он закричал, когда ему стали наносить яростные удары штыком, что он Мюрат! Взрывной и необычный характер генерала не подвел его: Бонами мгновенно нашел решение, чтобы сохранить жизнь (русские солдаты из неприятельских полководцев знали только Наполеона и Мюрата)! Когда вечером того дня, также плененный русскими, саксонский полковник Лейссер оказался в грязной избе, то в углу на охапке соломы он увидел, точнее услышал, беспрестанно стонущего и поминавшего Бога Бонами. По словам Лейссера, у того было 13 штыковых ран; особенно глубокие раны были на левой стороне груди, и они угрожали его жизни [1814].

30-й линейный, уже на три четверти уничтоженный и беспрерывно бывший под русским огнем, еще попытался собраться позади редута и осуществить новую атаку, но быстро отказался от этого. «Полк отошел в тыл от этого фатального редута, – говорит Франсуа, – с 11 офицерами и 257 унтер-офицерами и солдатами; остальные были убиты и ранены…» [1815]«Я был серьезно потрясен, – вспоминал Франсуа, – мой кивер пробит картечью, как и фалды моего мундира; живот, бока, бедра – все в ушибах…» Нестерпимо вдруг заболела рана, полученная 6-го. В роте Франсуа лейтенант был убит, у суб-лейтенанта часть левой руки и бедра были оторваны ядром, старший сержант, 3 сержанта, 6 капралов, 57 солдат и барабанщиков были убиты; в роте осталось 5 человек! Из всего полка в строю оставалось 300 солдат и 11 офицеров из 4100, которые были утром [1816]. С трудом дотащился в тыл и раненый Фавье. В общем, вряд ли 30-й полк мог хоть ненадолго удержать захваченный «редут» – слишком очевиден был перевес русских, которые «навалились» и раздавили его. «30-й полк действительно был буквально расстрелян. Оторванные части тел летали в воздухе…» – не без преувеличения писал очевидец Ложье [1817].

Но где были другие французские части, которые должны были его поддержать? «Во время нашей атаки редута, – пишет Франсуа без всякого осуждения, – другие части дивизии были на позиции на плато, занятые тем, что отбивали русские атаки, они не могли оказать нам поддержки» [1818]. Судя по документам, буквально через несколько минут после того, как Бонами вошел в «редут», дивизия Морана получила удар по правому флангу. Моран попытался быстро перестроить дивизию, но, вероятно, именно в этот момент он был ранен в подбородок. По мнению многих, это парализовало дивизию [1819]. Три батальона 12-го полка легкой пехоты дивизии Жерара попытались поддержать правый фланг Морана, приостановили русский напор, но исправить ситуацию не смогли [1820].

Что касается левого фланга войск Морана, то его поддержал 7-й легкий полк 3-й дивизии, который медленно продвигался вперед с самого начала атаки, прикрывая 30-й линейный. Полк, во главе с бригадным генералом Л.-Н.-М. Леклерком, «шел развернутым фронтом до подножия редута, где завязался весьма ожесточенный бой» [1821]. В рядах 7-го легкого находился сержант карабинерной роты Бертран. Как только полк начал движение к «главному редуту», ядром оторвало голову капитану, командиру роты; на его место заступил лейтенант, но тут же был поражен картечью, переломившей ему бедро. Из строя был выведен картечной пулей и су-лейтенант, а старшего сержанта в тот момент вообще не было. Сержант Бертран, гордый выпавшей на его долю честью, принял командование ротой. «Мы были у подножия редута, – вспоминал он, – два батальона полка, как мне показалось, делали отступательное движение эшелонами, а два других облическое движение. В этот момент полковник приказал мне оставаться на месте». Неожиданно «взвод русских драгун дебуширует от редута при криках ура. Изумленный, я убеждаю мою роту сохранять хладнокровие и приказываю образовать вокруг меня круг, что было с удивительной быстротой выполнено. Не ожидая других команд, мои товарищи начинают батальный огонь…» Драгуны отхлынули, и «полк снова повернул к редуту, но мы должны были еще раз отдалиться» [1822]. Ложье, который уже вряд ли сам видел это, описывает действия 7-го легкого даже еще более красочно, чем участник боя. «Наш 7-й полк легкой пехоты, атакованный русскими драгунами, моментально разбивается на каре, подпускает к себе русских, затем открывает пальбу рядами. Пальба отличается такой силой, что в мгновение ока площадь покрывается телами людей и лошадей, трупами и ранеными, которые создают вокруг наших батальонов новый барьер. Русская кавалерия исчезает» [1823].

21-й линейный и два батальона 12-го легкого полка были оставлены генералом Жераром в резерве. Что касается войск Брусье, то они использовались в качестве поддержки левого фланга солдат Морана и Жерара [1824]. Вся кавалерия Груши продолжала находиться за Семеновским оврагом, оставаясь в резерве и не имея возможности и пространства быстро развернуться и контратаковать русских. Впереди и вправо от кавалерии, вдоль Семеновского оврага, были развернуты орудия Гриуа и, вероятно, некоторые орудия Морана и Жерара [1825]. Когда солдаты Морана пошли в атаку, огонь французских батарей должен был прекратиться, чтобы не задеть своих; замолчали не только орудия у Семеновского оврага, но и расположенные за Колочью у с. Бородино. Если русские подвижные батареи не переставая во время контратаки вели огонь, то значительная часть французской артиллерии вынуждена была хранить молчание.