Владимир Земцов - Великая армия Наполеона в Бородинском сражении [litres]

Примерно в 5.30 в частях Богарне была прочитана прокламация императора. «В 5.30 часов утра солнце рассеивает туман, – пишет Ложье, – тотчас же новые адъютанты рассылаются во всех направлениях, чтобы окончательно увериться, хорошо ли выполнены приказания, отданные в эту ночь. Бьет барабан, и каждый полковник громким голосом читает своему полку прокламацию императора…» «Мы слушаем, тесно сомкнувшись, ротами, без различия батальонов, на покатости холма, на котором расположилась батарея» (Ложье). «Едва только солнце начало освещать горизонт, – вспоминал Комб, – прискакал адъютант генерала Груши и передал полковнику для прочтения перед полком замечательную прокламацию императора. Едва успели закончить чтение этого воззвания, как показалось лучезарное солнце». Сержант Бертран из 7-го легкого полка дивизии Жерара внимательно слушал это воззвание, которое читал перед его 4-й карабинерной ротой капитан, командир роты. Справа, за Колочью, были войска Морана, среди которых находился и 30-й линейный капитана Франсуа. Французские солдаты кричали «Vive l’Empereur!”. То же кричали и итальянцы [1778].

Гриуа, вдохновившись словами прокламации, тем не менее решил еще подкрепиться и чем-нибудь более материальным. Пока 3-й кавалерийский корпус и его артиллерия выполняли перестроения и медленно двигались к мостам через Колочь, он отправился к биваку генерала Груши, находившемуся в некотором отдалении, и там вместе с генералом они выпили по чашке неплохого кофе с кусочком хлеба, который оказался у Гриуа в кармане. Генерал и полковник нагнали свой корпус, когда он уже спускался к Колочи, намереваясь перейти ее [1779].

В 6 утра раздался первый выстрел. Вскоре вице-король отдал приказ войскам Дельзона атаковать Бородино. Около 8 часов бой за Бородино закончился [1780]. В результате Богарне не только овладел важной позицией на Новой Смоленской дороге, контролируя теперь переправы через Колочь и Войну, но и получил выгодный плацдарм для атаки батареи Раевского. К востоку и севернее с. Бородино заняла позицию дивизия Дельзона. Восточнее села, на покатой возвышенности, разместились орудия батарей 4-го корпуса, берущие во фланг Курганную высоту. Часть батарейных орудий, возможно, была размещена чуть западнее места пересечения Новой дороги с р. Войной.

К 8 – началу 9-го в расположении русских войск на центральном участке фронта наступили значительные перемены. Бой за Бородино, видимо, не ввел в заблуждение русское командование в отношении истинных намерений Наполеона. Поэтому к Семеновским укреплениям были переброшены четыре батальона второй линии 12-й пехотной дивизии и 4-й кавалерийский корпус. Оставшиеся четыре батальона 12-й дивизии Раевский подтянул к Курганной высоте, разместив их в колоннах слева от укрепления, рядом с Полтавским и Ладожским полками; справа были четыре батальона 26-й пехотной дивизии. Сзади высоты – 18, 19 и 40-й егерские полки Вуича, оттянутые от берегов Колочи и теперь стоявшие в две линии батальонных колонн. К юго-востоку от кургана разместились три драгунских полка 3-го кавалерийского корпуса. Сибирский и Оренбургский драгунские полки стали в первой линии, Иркутский – во второй, в резерве. К нему примыкали 12 орудий конной артиллерии. Значительно в тылу, примерно в километре от укрепления, возле леса, стали Преображенский, Семеновский и Финляндский гвардейские полки. 6, 49-й и 50-й егерские продолжали еще находиться вдоль берега Семеновского ручья. Южнее их егеря 5, 41-го и 42-го полков, уже вступив в бой с войсками Нея, вынуждены были отойти от ручья Каменка к новым русским позициям. 1-й егерский держал оборону на правом берегу Колочи восточнее с. Бородино; далее севернее были 36-й и 11-й егерские. За ними, по обе стороны Большого тракта, располагались артиллерийские батареи. Артиллерия была и впереди 6-го пехотного корпуса на берегу ручья Стонец [1781].

В отечественной и зарубежной литературе достаточно широко распространено мнение о «трех атаках» батареи Раевского [1782]. Первую атаку обычно связывают с неудачной попыткой дивизии Брусье атаковать Курганную высоту и относят либо к 9, либо, чаще, к 10 часам утра. Однако в сохранившихся рапортах, донесениях, воспоминаниях и иных документах как русской, так и французской стороны сведений об этой атаке нет. Ничего не пишут о ней и первые отечественные историки Бородинского сражения – Бутурлин и Михайловский-Данилевский, и даже Толь. Пожалуй, только у Ф. Н. Глинки есть фраза: «Дивизия Брусье, переправясь за Колочь и не стерпя огня русского, спряталась в ров, залегла и лежала между Бородином и люнетом» [1783]. Но вряд ли эту фразу можно истолковывать как факт неудачной атаки солдатами дивизии Брусье батареи Раевского.

По всей видимости, первым, кто попытался выделить действия Брусье по захвату укрепления как самостоятельные, вне связи с общей атакой войсками Богарне, был Богданович [1784]; но и он говорил об этом как об отдельном событии. В начале ХХ в., когда Геруа попытался более четко разграничить ход событий и несколько механически определить количество атак на Семеновские укрепления и батарею Раевского, он уже без всяких сомнений написал о действиях Брусье как об отдельной атаке [1785]. В советской историографии эта «первая атака» приобрела хрестоматийный характер, нередко сопровождаясь просто удивительными подробностями. Так, у Тарле батарею Раевского дважды (!) берет 30-й линейный полк генерала Бонами, который почему-то оказывается в составе дивизии Брусье [1786]. Логическое завершение этот миф об «атаке Брусье» получил в 1987 г. в юбилейном издании «Бородино»: «Первая атака на батарею Раевского войсками Богарне, – писали авторы этого издания, – стоила войскам Богарне огромных потерь еще до того, как они приблизились к укреплению» [1787]. Даже Троицкий, ниспровергатель мифологизированных идолов эпохи 1812 г., не избежал упоминания об этой атаке батареи Раевского [1788].

Что же могло происходить в действительности? На основе сопоставления наиболее достоверных сведений события можно представить следующим образом. Как только началась артиллерийская канонада, в начале 7-го часа дивизия Жерара стала по мостам переправляться через Колочь. Вероятно, западнее Жерара по мостам и вброд стал переходить речку 3-й кавалерийский корпус. Он вытянулся по правому берегу Колочи, имея в голове дивизию Шастеля. Одновременно с началом переправы Жерара и Груши, Моран, стремясь прикрыть переправу, двинул своих пехотинцев вперед, приблизился к зарослям, углубился в них и завязал перестрелку с русскими егерями. Жерар, перейдя речку и вновь построив свои войска, оказался в тылу войск 1-й дивизии и несколько уступами влево от нее.

Между тем войска дивизии Брусье, покинув свою первоначальную позицию и двигаясь на юго-восток, пересекли Новую Смоленскую дорогу, приблизились к Колочи и тоже стали переправляться на ее правый берег, стараясь поддерживать взаимодействие с войсками Дельзона слева и Морана – справа. Дивизия оказалась у северного края зарослей Семеновского ручья. К 8 – началу 9-го часа солдаты Морана, вероятно, уже вытеснили русских егерей из кустарника и оказались возле Семеновского оврага. Пытаясь взаимодействовать с Дельзоном, который было перешел Колочь за с. Бородино, но сразу был отброшен назад, Брусье неосторожно оказался на открытой местности под «перекрестным огнем редутов, бастионного и горкинского» (Пеле). Не исключено, что Брусье намеревался двинуться дальше, прямо на «редут». Но без какой-либо поддержки с флангов захват высоты был совершенно нереален. Брусье спустился в овраг Колочи, где, в ожидании атаки, солдаты не столь сильно страдали от огня русских орудий [1789]. Достоверных сведений о том, что позже, но еще до начала атаки Морана, Дельзон снова пытался двинуться на батарею (или, как осторожно пишет Нафзигер, сделал «рекогносцировку»), не имеется.