Роберт Круз - За пророка и царя. Ислам и империя в России и Центральной Азии

Все бывшие советские государства официально исповедуют веротерпимость, признают официальные исламские авторитеты и ищут легитимации посредством патронирования ислама. Каждое государство также предоставляет свою полицию в распоряжение официально поддерживаемых авторитетов, а значит, враждующих мусульманских общин. Мусульманские граждане Российской Федерации за пределами Чечни в целом живут лучше, нежели их единоверцы в таких постсоветских республиках, как Туркменистан и Узбекистан, где мусульман регулярно бросают в тюрьмы и даже пытают за их верования.

В публичном дискурсе всех этих стран доминируют страхи перед исламским радикализмом и терроризмом. Но призрак ислама также стал очень ценным инструментом в руках правящих элит [594] См. в первую очередь: Шерматова С. Исламский фактор в руках политических элит // Ислам на постсоветском пространстве: Взгляд изнутри / Ред. А. Малашенко, М. Брилл Олкотт. М.: Московский Центр Карнеги, 2001. С. 205–232. . В 1990‐х гг. появление радикальных групп на границах России, особенно в Чечне, Дагестане и в близком Афганистане, дало Москве ценное орудие в международной политике. На мировой арене ислам бывал полезным Кремлю, даже когда он вдохновлял оппозиционные движения. И для внешней, и для внутренней аудитории правительства изображали конфликты очень разнородного происхождения в качестве плодов «исламского фундаментализма». Несомненно, некоторое небольшое число боевиков поднимали оружие против этих государств во имя религии, но эти правительства также использовали подобные ярлыки для маскировки борьбы за коридоры наркотрафика, государственные ресурсы и политические права [595] См., например: Dudoignon S. Political Parties and Forces in Tajikistan, 1989–1993 // Tajikistan: The Trials of Independence / Eds Mohammad-Reza Djalili, F. Grare, Sh. Akiner. Richmond, Surrey: Curzon, 1998. P. 52–85; Makarenko T. Drugs in Central Asia: Security Implications and Political Manipulations // Cahiers d’études sur la Méditerranée orientale et le monde turco-iranien. 2001. No. 32 (July–December). P. 87–115. . С тех пор эти угрозы предоставили ценные возможности людям, стоящим у власти в Москве, Баку, Ташкенте, Бишкеке, Астане, Душанбе и др. После 2001 г. солидарность в «войне против терроризма» обеспечила военное и финансовое вознаграждение со стороны Запада. Постсоветские режимы разбили демократические надежды, порожденные гибелью коммунизма, и воспользовались страхами Запада перед исламской угрозой для получения международной поддержки авторитарного правления внутри своих стран. Предполагается, что в убийствах мирных граждан в Андижане в мае 2004 г. участвовали службы безопасности, обученные США; в Узбекистане использовались не только военно-воздушные базы, но и тюрьмы для содержания арестантов без суда. Критика нарушений прав человека по-прежнему приглушена.

Хотя мусульмане бывшего СССР восстановили многие связи с единоверцами во всем мире, главной целью мусульманской политики в регионе остается овладение институтами государства. Они дают ключи одновременно к политическому влиянию, религиозному авторитету, управлению и доступу к международному финансированию. И эти государства, подобно их имперскому и советскому предшественникам, по-прежнему стремятся управлять границами ортодоксии – поддерживая «умеренных», репрессируя предполагаемых «ваххабитов» и криминализируя группы вроде международного движения «Хизб ут-Тахрир», которые борются против существующих государств как недостаточно «исламских» [596] О транснациональных группах, действующих в этих странах, см.: Mandaville P. Sufis and Salafis: The Political Discourse of Transnational Islam // Remaking Muslim Politics: Pluralism, Contestation, Democratization / Ed. R. W. Hefner. Princeton: Princeton University Press, 2005. P. 302–325; Abou Zahab M. , Roy O. Réseaux Islamiques: La connexion afghano-pakistanaise. Paris: Autrement, 2002; Balci B. Missionnaires de l’Islam en Asie Centrale: Les écoles turques de Fethullah Gülen. Paris: Maisonneuve et Larose, 2003; Zarcone Th. L’ Islam d’Asie Centrale et le monde musulman: Restructuration et Interférences // Herodote. 1997. No. 84. P. 68–71; Бабаджанов Б. Возрождение деятельности суфийских групп в Узбекистане // Суфизм в Центральной Азии (зарубежные исследования) // Ред. А. А. Хисматулин. СПб.: Филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, 2001. С. 331–351. .

Эта политика удержания ислама в границах национального государства не ограничена пределами бывшего СССР. Ее различные формы заняли центральное место в западных дискуссиях об иммиграции и будущем наций. Европа, которая долгое время служила моделью для правозащитников в России, обдумывает возможность ввести те же ограничения, что наложили на свободу совести ее восточные соседи. Возможно, сейчас европейским и многим другим странам в разных частях мира стоит присмотреться к прошлому России, чтобы узнать о более обширных последствиях поисков мира между мусульманами и их немусульманскими правителями. Призывы к регуляции ислама и привлечению «умеренных» посредников выступают альтернативой жестоким и репрессивным действиям вооруженных ополчений в Чечне и Боснии. Но некоторые из предлагаемых мер по контролю также напоминают ограничения религиозных свобод, которые служили одной из причин насилия в Узбекистане и в других странах.

Правительства Франции, Германии, Великобритании, Нидерландов и других стран борются за создание официальных исламских учреждений, которые получали бы государственную поддержку в обмен на дисциплинирование клириков и ограничение их зарубежных связей. Как и Россия в прежние времена, эти европейские государства стремятся нанять посредников, которые интерпретировали бы ислам выгодным для правящих элит образом. Но эти посредники, скорее всего, будут испытывать такое же давление, как в Российской империи, и аналогичным образом будут зависеть от государства в деле продвижения своих интерпретаций. Религия и управление теснее переплетутся друг с другом.

Этот проект, как и подобные ему проекты имперских держав в XIX в., воспринимает ислам как инструмент. Он стремится использовать ислам в политике и в то же время побуждает мусульман оставаться аполитичными. Подобные стратегии кооптации, патроната и управления превратили ислам в устойчивую опору царского имперского порядка, но они плохо пригодны для демократических государств, ценящих демократию и права человека.

АВПРИ – Архив внешней политики Российской империи, Москва

ГА – Гасырлар авазы/Эхо веков

ГАОО – Государственный архив Оренбургской области, Оренбург

ИТБРИ – Ислам на территории бывшей Российской империи: Энциклопедический словарь. В 4 т. / Ред. С. М. Прозоров. М.: Восточная литература РАН, 1998–2003

ИВАН РУз – Институт востоковедения Академии наук Республики Узбекистан, Ташкент

МИБАССР – Материалы по истории Башкирской АССР. М.: Издательство Академии наук СССР, 1960

ОМДС – Оренбургское магометанское духовное собрание