Шарль Пти-Дютайи - Феодальная монархия во Франции и в Англии X–XIII веков

Ему противостоял для защиты короны и французских ленов Плантагенетов полубезумный. Мы со своей стороны думаем, что Иоанн Безземельный был одержим душевной болезнью, в настоящее время ставшей известной и описанной современными психиатрами, а именно периодическим психозом. Удивительно, что современные историки могли ошибаться относительно этого и думать, например, что Иоанн был человеком злым, творящим зло обдуманно и хладнокровно, который не поддавался господству страсти над собой и поэтому тем менее заслуживал оправдания. Иоанн, наоборот, был человеком неустойчивым и невменяемым. К тому же он нес на себе бремя тяжелой наследственности со стороны своего отца Генриха II; среди его анжуйских предков были сумасшедшие и бешеные, и жизнь Фулька IV Угрюмого представляет своеобразную аналогию с его жизнью.

Если Иоанн был подвержен приступам яростного гнева, во время которых «глаза его метали молнии и он весь синел» [569] СХ, стр. 408. , то это была слабость, очень распространенная в те времена. Он получил ее от своего отца Генриха II, так же как и его брат Ричард. Гораздо характернее была его неспособность, действительно болезненная, кончать то, что он начал, и (в начале своей жизни) оставаться на той стороне, которую он себе избрал; он изменял всем, кто старался привлечь его на свою сторону: своему отцу, своему брату Ричарду, своим союзникам, своим друзьям, своим баронам, даже тогда, когда самый очевидный интерес заставлял его оставаться им верным [570] См. CDLXXXIX, passim . . К этой неустойчивости присоединялось вздорное фанфаронство и циничное легкомыслие, возмущавшие духовных лиц: он не был в состоянии даже во время какой-нибудь церемонии, например, коронации его, как герцога нормандского, держать себя прилично. Но в Особенности его военная и политическая карьера дает нам самые ясные указания о его душевном состоянии. Во время войн, которые вели с ним Филипп-Август и его сын, его поведение представляет собой поразительную смену болезненного возбуждения и депрессии. Гервазий Кентерберийский ясно определил ее: он показывает Иоанна в начале его царствования действующим, мужественно, потом так, что над ним насмехались и называли «вялым мечом»; затем воспрянувшим и ведущим победоносную войну, чтобы снова сделаться при первых же дурных вестях слабым и трусливым; наконец, в дальнейшем заслуживающим репутацию такой жестокости, какой не отличался ни один из его предшественников [571] XLVIII, стр. 92–95. . Что касается его невменяемости, то даже враги признавали ее в нем. Капеллан Филиппа-Августа Вильгельм Бретонец говорит о «бешеных поступках, от которых этот несчастный не мог удержаться, чтобы не совершить их » [572] LVII, стр. 177 (кн. VII, стих 19–20). . На него смотрели, как на одержимого бесом. Англичанин Роджер Уэндойер рассказывает о той праздной жизни, которую Иоанн вел в то время, как Филипп отнимал у него Нормандию: Иоанн, говорит он, имел улыбающееся лицо, как будто все ему удавалось; думают «что на него напустили безумие при помощи колдовства и порчи» [573] CXIX, II, стр. 482. .

Известно, что в средние века сумасшедших часто считали одержимыми бесом. Все симптомы, которые мы только что перечислили, являются симптомами периодического психоза или циклотимии. Противником Филиппа-Августа был маньяк.

Размеры и характер настоящей книги не позволяют нам подробно описать все фазы крушения «анжуйской империи». Следует, однако, остановиться на феодальном конфликте, который мы находим в самом начале его. Именно жалоба баронов Пуату дала Филиппу-Августу повод призвать короля Англии к суду своей курии и отнять у него на законном основании те из его французских ленов, которые он мог завоевать.

Короли Англии с тех пор, как Филипп-Август владел Берри, имели надежное сообщение северной части анжуйской державы с Аквитанией только при условии, что они могут рассчитывать на верность сеньоров Марш, Ангумуа и Лимузена. Генрих II и Ричард Львиное Сердце вели беспрестанные войны с графами Ангулемскими и виконтами Лиможскими и наложили руку на графство Маршское, на которое заявлял притязания Ангулемский дом. Временами их союзником был один род из Пуату, прославившийся во время крестовых походов, род Лузиньянов, который так же требовал себе графство Маршское. Старая Алиенора и Иоанн Безземельный признали это графство владением Гуго Лузиньяна. Одемар, граф Ангулемский, и его брат Эмар, виконт Лиможский, со своей стороны, нашли поддержку в Филиппе-Августе. С апреля 1199 г. все трое подписали договор. «Я явился к сеньору королю, — заявляет Одемар, — и заключил с ним союз в том, что я каждый день буду помогать ему всеми своими силами и не покину его по своей доброй воле». Филипп, со своей стороны, обещал ему «оказать справедливость при помощи решения своей курии по делу о Маршском графстве» [574] LXXII, I, стр. 201, № 492–494; XXXI, стр. 502. . Но непостоянство Пуату недаром вошло в поговорку. Оба дома — Ангулемский и Лузиньяны — примирились. Гуго Черный Лузиньян и Изабелла, единственная дочь и наследница графа Ангулемского, обменялись обещанием вступить в брак (« par paroles de présent »), что предшествовало бракосочетанию. Таким образом, дом Лузиньянов соединил бы впоследствии Ангумуа и Марш. Советники Иоанна Безземельного заметили опасность и привлекли на свою сторону непостоянного графа Ангулемского. Внезапно, воспользовавшись отсутствием Гуго Черного и при содействии Одемара, Иоанн Безземельный женился на юной Изабелле 30 августа 1200 г.; его тесть должен был получить в награду графство Маршское. Иоанн обеспечивал, таким образом, за собой в будущем владение сеньориями, на которые рассчитывали Лузиньяны. Это был очень ловкий ход [575] CLXXXIV, стр. 4–12; DXLII, стр. 203 и сл.; DLXV, II, стр. З66, 376 и сл.; CCXI, IV, ч. 1-я, стр. 3, 49 и сл. . Надо было бы его дополнить и подкрепить, успокоив, Лузиньянов щедрым вознаграждением. Они его тщетно ожидали до пасхи следующего года, потом, — обратившись с жалобой к верховному сюзерену, королю Франции, они принялись воевать с Иоанном, который конфисковал их земли. Окруженный знатными молодыми людьми, которые подстрекали его тщеславие, Иоанн вывел из себя часть баронов Пуату своим вызывающим поведением. Филипп-Август, напротив, проявил много благоразумия и сохранял прочное положение, которое ему давало его звание сюзерена. Иоанн не слушал его советов и уклонялся от его вызовов на суд [576] DXLII, стр. 212 и сл.; CCXI, IV, ч. 1-я, стр. 72 и сл., 92 и сл. . Мы не можем дать здесь подробности этой очень интересной процедуры [577] Она нам известна, главным образом, через Вильгельма Бретонца, капеллана Филиппа-Августа: LVII, стр. 155 и сл. (кн. VII, стих 104 и сл.). , но вот как Филипп-Август кратко излагает — ее для святого престола. Мы знаем эту версию французской курии из следующего письма, которое Иннокентий III написал Иоанну Безземельному: