Олег Акимушкин - Очерки истории культуры Средневекового Ирана

Все сказанное здесь о средневековом персоязычном сочинении и о его авторе прежде всего ставит перед нами такой вопрос: чем можно объяснить и как согласовать все это с фактом, о котором мы говорили выше, — отсутствием в тексте многих рукописей имени автора, или названия сочинения, или того и Другого вместе? Совершенно очевидно, что последнее обстоятельство находится в явном противоречии со всем, что мы знаем о средневековом персоязычном произведении, обычно написанном по заранее продуманному и составленному плану, учитывающему все существенные детали сочинения. Этот вопрос представляется тем более уместным, если мы учтем еще два дополнительных обстоятельства, о которых говорилось выше, а именно:

а) отношение средневекового персоязычного автора к своему произведению и прежде всего его личную заинтересованность в последнем;

б) значение, которое обычно придавалось в обсуждаемой нами литературе названию сочинения.

При подобных обстоятельствах у нас едва ли могут быть какие-либо серьезные основания видеть причину отсутствия интересующих нас данных в отношении к ним со стороны автора или в каких-либо особенностях сочинения как такового. Совершенно очевидно, что искать решение поставленного вопроса следует в другой плоскости, а именно в состоянии известного нам ныне текста памятников средневековой научной персидской литературы. Все эти памятники следует подвергнуть систематическому рассмотрению с целью получить ясное представление о том, как в них обстоит дело в отношении интересующих нас данных. Только такое изучение может дать достаточно объективный и документально обоснованный ответ на поставленный вопрос об имени автора и названии сочинения в памятниках средневековой научной персоязычной литературы. Понятно, что ввиду обилия этих памятников подобная задача в рамках одной работы является совершенно невыполнимой. Выход из этого положения может быть только один — сузить подлежащий исследованию материал. Но как произвести подобное сужение материала, чтобы отбор последнего не носил бы произвольный и случайный характер? Здесь нам самым целесообразным представляется такой путь — ограничить круг исследуемого материала памятниками одной какой-либо отрасли обсуждаемой литературы. Вместе с тем, чтобы избежать субъективности при отборе материала, надо постараться с возможной полнотой охватить памятники этой отрасли литературы. При рассмотрении каждого памятника необходимо стремиться установить, какие данные имеются относительно имени автора и названия сочинения и каково происхождение этих данных.

Наряду с именем автора и названием сочинения первостепенное значение имеют и такие формальные данные, как время и место написания сочинения. Поэтому мы считаем необходимым для полноты картины рассмотреть еще вопрос о данных, касающихся времени и места написания сочинения в памятниках названной литературы, или, говоря точнее, в тех ее памятниках, которые намечены в качестве объекта нашего исследования вопроса об имени автора и о названии сочинения.

Исследование произведений в указанных направлениях позволит выявить возможные причины отсутствия имени автора или названия сочинения, а также данных о времени и месте написания сочинения в памятниках средневековой персоязычной литературы. Этим же путем может быть внесена и достаточная ясность в вопрос об отношении средневекового персоязычного автора к перечисленным здесь данным. В свою очередь, выяснение всех этих деталей, надо полагать, сможет пролить свет и на вопрос более общего культурно-исторического плана, а именно на вопрос о различии или сходстве в данном отношении между средневековыми персоязычными авторами и их европейскими собратьями.

В качестве материала для нашего исследования мы берем памятники средневековой космографической и географической литературы на персидском языке. Выбор памятников именно этой литературы в качестве объекта исследования обусловлен в основном двумя причинами:

1) в интересующем нас плане мы не наблюдали никаких различий принципиального характера между произведениями космографической и географической литературы и памятниками других отраслей средневековой научной литературы на персидском языке;

2) количество памятников космографической и географической литературы сравнительно невелико; их исследование в рамках одной работы является вполне осуществимым.

В известном биобиблиографическом своде Ч. А. Стори в разделе "География" [201, II, № 179-225] дан довольно подробный (но отнюдь не исчерпывающий) перечень сочинений X-XVIII вв., представляющих в той или иной степени интерес для истории географической литературы на персидском языке в средневековый период ее развития. В этом перечне указаны:

1) оригинальные, т. е. непереводные, космографические и географические сочинения на персидском языке;

2) различные произведения, главным образом исторические, содержащие разделы, посвященные космографии и географии;

3) персидские переводы космографических и географических сочинений с других языков (почти исключительно с арабского языка и только в одном случае с турецкого);

4) сочинения, посвященные описанию отдельных провинций, городов, выдающихся построек и т. д.;

5) несколько сочинений географического характера, написанных в Индии в XVIII в. для европейцев и по их поручению.

Для истории географической литературы на персидском языке X-XVIII вв. интерес, конечно, представляют сочинения, входящие в каждую из названных здесь категорий. Однако по изложенным выше соображениям (необходимость сузить рамки исследуемого материала для настоящей работы) мы берем в качестве предмета нашего исследования только сочинения первой категории, т. е. оригинальные космографические и географические сочинения на персидском языке. Именно для сочинений этой категории мы постараемся дать ответы на поставленные выше вопросы: какими формальными данными о них мы располагаем в настоящее время и каково происхождение этих данных.

В своде Стори названо 21 такое произведение для X-XVIII вв. Однако число это следует уменьшить на одну единицу: у Стори в одном случае по ошибке в качестве самостоятельного произведения указана не опознанная в свое время рукопись хорошо известного сочинения Маджма' ал-гара'иб (автор Султан-Мухаммад Балхи) (рукопись эта прежде хранилась в Азиатском музее, а ныне находится в Институте востоковедения АН СССР [201, II, № 202; 94, № 64]).

Четыре сочинения из указанных Стори мы здесь рассматривать не будем из-за отсутствия у нас сколько-нибудь подробных сведений о них, а также по причине отсутствия у нас достаточно точного представления о том, на основании каких данных были установлены имена авторов этих сочинений, их названия и т. д. Сочинения эти следующие: Аджа'иб ал-махлукат, автор Абд ар-Рахман или же Абу-л-Хусайн ас-Суфи; стихотворное географическое произведение, автор Хукми или Хикма-ти; Аджа'иб ал-булдан, автор Вали-Мухаммад ибн Барди (Бирди?) Мухаммад; Аджа'иб ал-булдан, автор ал-Хусайни Калйакани [201, II, № 189, 201, 209, 219].