Петр Словцов - История Сибири. От Ермака до Екатерины II

Одно из последствий русского завладения Сибирью, самое гибельное, как и неотвратимое, было внесение оспы в среду орд, которые не только по своему неведению, но и по образу житья должны были испытать всю жестокость заразы. Инородцы оставляли юрты, бросали заболевших без призора, почти без жалости, довольствуясь одною детскою хитростью, чтобы при входах карточных ставить натянутые луки со стрелами для поражения повальной болезни, которую они воображали в виде непримиримого чудовища, или выжигали на лице ямки для показаний ему, что этот запятнанный человек уже был в переделе.

В 1610 г. оспа появилась среди остяков Нарымского ведомства, в 1631 г. она свирепствовала около Туруханска над остяками и самоедами, опустошив за год людность Нарыма, и без того расстроенного от недавнего пожара, потом от необычайного наводнения. В 1651 г. тому же злополучию подверглось племя якутов, и эта беда была только первым испытанием. Летописи наши молчат о степенях опустошений, но по изустным сказкам, по соображению бесприютного жилья в жестоком климате и по сравнению поздних утрат, какие замечены в Камчатке, надобно полагать, что оспа во времена своего появления пожинала не 1/ 10или 1/ 7, 1/ 5, как бывало в Европе до введения искусственного прививания, но инде ⅓, инде ½ и даже ¾. Все отделы племен сократились в людности, и иные даже вымерли, если не во время, здесь означенное, то в последовавшие повторения болезни. Вот изъяснение, отчего туземная населенность Сибири в поздних наших переписях выражается не в тех итогах, в каких была при завладении края.

Вела ли Средняя Азия когда-нибудь торг чрез страну Тоболо-Иртышскую (чрез Зап. Сибирь) с Югрою, Перемью и Лопией, т. е. с древнею Биармией? Нет сомнения, что болгары, до 1236 г. господствовавшие на устье Камы, имели связи с торговыми городами Мавераннегра и, опоясывая своею промышленностью обе населенные покати Уральского хребта, развозили ткани, свою юфть и другие изделия до Миасса и, может быть, до Исети, а на западе по Каме — до Югры, Печоры и Перемии, пока места сии с Западною Лопией не вошли в свое время в число волостей Великого Новгорода. Равномерно, по уничтожении болгарской самостоятельности, новые торговые города при чжагатайском, тимуритском и шейбанатском поколениях, в междуречье Дерьинском возрождавшиеся, могли устремляться для сбыта и закупа в степи западно-сибирские, ногаями, башкирами и пр. занятые; но чтобы дорога торговая лежала на запад чрез Урал, нет следов в пространстве обоих времен.

Есть, конечно, исключение, совместное в обоих временах, и это северная дорога затесей, которая у нас названа древнейшею. Очень вероятно, что поморье, между Камнем и Лопией лежащее, производило закупку и продажу на счет болгаров или новгородцев в поморье восточном тою же оленною и полуводяною тропою, по какой впоследствии сообщались зыряне с Обдорией до берегов Енисея.

Берх, любитель древностей и истории, рылся около 1821 г. в близких к Чердыни городищах, как то в Искоре и т. п., находил в них, как и прежде него находили, металлические поделки чистой обработки, свидетельствующие, что там или инде живало племя, имевшее вкус к изделиям сего рода. В 1828 г. и мне показывали затейливые галантерейные вещицы, вырытые в земле старого Чердынского городища. Не смешивая древних находок с нашим вопросом о древней сибирской торговле, можно относить их ко времени незапамятному или к болгарскому, только не к новгородскому. Великий Новгород XII и XIII веков не был в своих выходах так скрытен, как Карфаген, и в каких-нибудь хартиях оставил бы известия о северных ярмарках поморских волостей, разве только по соперничеству с болгарами воспротивился их торгам и прекратил ярмарки.

Приближаясь ко времени, которое предшествовало взятию Сибири, можно с достоверностью полагать, что караваны бухарские ходили до Искера с тех пор, как учредился в нем курень владетельный; что сверх того они странствовали по степям Ишимской, Исетской и Барабинской, когда видели там кочующих татар разного наименования, выменивая чрез них мягкую рухлядь собственной их добычи, или чрез вымен же получаемую от вогулов и остяков. На переходе торговли от древней к новосибирской стояли те же бухарцы, чему свидетельством служит грамота Байсеит-мурзы, в 1597 г. напечатанная во 2-й ч. Госуд. грамот.

Лишь только начали русские овладевать Сибирью, как и встретились в Тюмени, Тобольске, Таре и потом в Томске с бухарцами, с давними знакомцами по Москве. Не только в это время, но и ранее четвертью века, англичане и голландцы предпринимали протереться мимо берегов Сибири в Восточную Индию. Англичанин Бурро в 1556 г. достиг до Вайгачского пролива; земляки его Пет и Жакман в 1580 г., в одно время с походом Ермаковым, дошли до устья Печоры; голландцы три раза пытались пройти Ледовитым морем, и одному из них удалось только зимовать на восточной стороне Новой Земли; англичанин Вуд в 1676 г. потерял корабль во льдах того же острова [79]. Если бы кому-нибудь из них посчастливилось пройти вместо Индии до губы Обской или Енисейской, Сибири можно бы, по крайней мере, мечтать о торговле приморской, вместо которой ныне суждено довольствоваться одною караванною и гужевою. Таким образом, торгаши бухарские безостановочно привозили шелковые, бумажные и шерстяные ткани средственной доброты, мерлушки, шкуры корсачьи, иногда даже леопардовые и тигровые, также плоды сушеные, для обмена на мягкую рухлядь. Соотчичи их, до Кучумова и после Кучумова времени поселившиеся в разных местах Сибири, занимались тем же ремеслом. Со стороны России торговые люди Устюга, Лальского посада, Архангельска и даже из Москвы приезжали с деньгами или простонародными товарами для приобретения мягкой рухляди из рук казаков, промышленников и приближенных к воеводам. Нельзя определить из добрых начал величину ни торговли, ни капитала денежного, след., и оборота полного; но то известно, что она была огромна числом, по дешевизне цен (как, напр., фунт бобровой струи продавался 40–50 коп.) и равно не безденежна по количеству серебряной монеты к концу периода, пока Россия была богата серебром, как мы видели из грамоты 1657 года.

По соображении всего выходит, что первоначальная сибирская торговля, стесняемая всемерными ограничениями, как читали в приведенном наказе, попалась в две руки: служебную и посторонне-посадскую. Поэтому торговли, принадлежащей собственно переселенцам русским, не было, да и могла ли быть она честным путем? Они не принесли мастерств, кроме навыка срубить дом и заготовить упряжь, да пахотные способы: женщины их умели только соткать толстый хрящ и сермяжное сукно для своего обихода. Однако ж переселенцы скоро сбросили лапти по изобилию кож и по невсеместному липняку.