Отто Ранк - Миф о рождении героя

Мы прерываем здесь разъяснение, которое в деталях можно было бы повести и далее**, и постараемся выяснить общую точку зрения для психологии мифотворчества. Для этой цели мы должны продолжать сведение мифических лиц к эгоцентрической фигуре создателя мифа.

Общепринятое объяснение размежевания мечом историческим обычаем сватовства и символически выполняемой брачной церемонией не разъясняет прежде всего данной специальной символики и должно, по-видимому, уступить место мифическому пониманию, основы которого Райценштайн указал в свадебных обычаях диких народов Служащий в приведенных преданиях как symbolum castitatis меч первоначально служит оплодотворению в виде дерева или палки, которую муж в первые три ночи, когда он воздерживается от полового сношения, кладет между собой и своей молодой женой. Не понимая причинной связи между половыми сношениями и зачатием, он в первые ночи уступает богу право первой ночи для чудесного оплодотворения; только после того, как оно по предположению свершилось, он позволяет себе половые отношения.

Кроме дальнейшего психологического разъяснения мы отказываемся и от всякой естественно-мифологической интерпретации. Так, возможно, что город, предстающий в течение года то черным, то красным указывает на определенное положение солнца (или месяца), точно так же интересно, что для того, чтобы доставить корень для оживления солнечного героя требуется ровно 24 часа. Если еще обратить внимание на обратное положение головы при оживлении и ее правильную установку в полдень (когда солнце идет к уклону), то станет вероятной связь данных мотивов с явлениями природы Но эта связь отнюдь не исключает психологического смысла рассказа, последний необходим для понимания человечески замаскированного смысла рассказа и стимулов, создающих миф, которые не могут быть исчерпаны изображением явлений природы.

Нам должно броситься в глаза, что оба брата — близнецы, которые похожи не только физически друг на друга как две капли воды, но и в своих свойствах и атрибутах (у них те же животные, та же одежда и т.д.); их нельзя отличить и по имени, так что королева узнает своего мужа только по внешнему признаку. Если к чему-либо подходит вполне и без остатка понятие удвоения, то именно к двум братьям, из которых один — точный двойник второго. С этим сведением двух братьев к одному лицу* терялся бы главный смысл рассказа, соперничество братьев из-за общего объекта любви, если бы первоначально один брат не был старшим и не заменял для младшего отца, что еще яснее сказано в сказке о Бате (немецкая сказка в одном месте говорит о “младшем брате”, хотя в начале братья названы близнецами). Но и в немецкой сказке дракон, претендующий на принцессу, и старый король, не желающий выдать ее, символизируют собою отца, так же, как женщина, из-за которой все время ведется борьба, замещает по нашему разъяснению мать. Оба предположения вполне подтверждаются вариантами сказки о братьях, эти варианты начинаются тем, что ревнивый король запирает свою дочь от мира, дочь все-таки чудесным образом (кровосмесительное оплодотворение) беременеет и становится матерью братьев-близне-цов , которых она затем покидает; один из братьев женится потом как в вышеприведенной сказке, в лице дочери короля, на своей матери и наследует после смерти старого короля (отца) его царство.

В этих сказках происходит, стало быть, перенесение относящихся первоначально к отцу враждебных и ревнивых чувств на старшего брата (и на сестру вместо матери), эту замену в мифе об Осирисе можно проследить даже в двух поколениях**

В отдельных сказках этой группы действительно появляется только один брат. Ср., например: Scwedische Volksagen (ubers. v. Oberleitner), S.58.

Миф об Осирисе показывает в самом своем развитии, как из первоначального убийцы брата герой становится его мстителем. Первоначально Тут вместе с Сетом является убийцей Осириса; позже в борьбе Горуса с Сетом он выступает как исцелитель и третейский

Это мифическое перенесение отражает один угол самой примитивной победы культуры; столь неравные ранее противники уравнены, и сказка о братьях-близнецах заменяет собой миф об отце и сыне.

Но развитие, основывающееся на беспрерывном вытеснении этих примитивных чувств и стремлений, не останавливается при этой форме смягчения; оно создает еще другие замаскированные формы выражения, которые становятся для нас понятными на основании психологического разъяснения мотива двух братьев. На тесную связь саги о Зигфриде с нашими сказками указали уже в своих примечания братья Гримм*

Здесь мы напоминаем только, что Зигфрид покидает, как и герой сказки, спасенную от дракона девушку", но затем он, как и тот, пытается занять место соперника на брачном ложе. Гунтер, в конце концов прямо требует от него покорения чудесной девушки. Зигфрид также кладет обоюдоострый меч между собой и женщиной, но позорная смерть, которою он погибает, ясно говорит о том, что первоначально он действительно был счастливым соперником. Здесь только ослаблено кровное родство соперников*"

судья, но решает уже в пользу Горуса. В конце он превращается в приверженца Осириса и борется ради него с Сетом (cp. Schneider S. 445).

Манхардт (W.Mannhardt: Germ.Mythen , S.214) отметил аналогию нашей группы сказок с пересказанным в Махабхарате индийским преданием, которое рассказывает, что Индра после смерти дракона Аги (после убийства Вритры) удаляется в изгнание, другой занимает его место и хочет жениться на жене бога, тогда Индра возвращается и убивает его Манхардт предполагает, что “под другим подразумевается столь близкая и родственная Индре фигура, как Агни" Агни является братом - близнецом Индры и означает “внук рек” (apàm napàt)

Ее сон, подобный смерти, соответствует окаменению в сказке и указывает на ее материнскую роль по отношению к герою, роль та ясна и из других признаков

К этой же группе относится, согласно примечанию Гримм, и сага о братьях по крови, из которых один занимает место другого рядом с его женой, но кладет в постель меч и, в конце концов, заболевает проказой (окаменение), от которой его освобождает верный друг при помощи крови собственных детей. Последних спасенный вновь оживляет при помощи чуда. Сюда же относится сказка о “верном Иоганне’ для спасения которого от окаменения (оживление при помощи крови)

Смягчение отталкивающего положения пошло еще дальше в группе немецких сказаний, переданных нам только в позднейших списках, в эпосе Ортнита-Вольфдитриха. При помощи своего отца, короля карликов Альбериза, Ортнит приобретает недоступную для претендентов дочь языческого короля Махореля и отводит ее на свою родину. Старый король, делая вид, что хочет примирения, присылает богатые подарки и между ними двух молодых драконов ( мотив близнецов ), которые, выросши, опустошают страну. Ортнит хочет, несмотря на уговоры жены, сразиться с чудовищами и приказывает ей, случае его гибели, отдать свою руку его мстителю. Без свиты он уезжает в лес, но погружается в такой глубокий сон ( окаменение ), что не пробуждается ни от приближения чудовища, ни от лая своей собаки (звери-помощники). Чудовище убивает его.