Отто Ранк - Миф о рождении героя

В древней лангобардской сказке об изгнании короля Ламиссио, в изложении Павла Диакона (L, 15), описывается подобный случай. Женщина-простолюдинка бросила семерых своих новорожденных детей в пруд. Мимо проезжал король Агельмунд, который с любопытством стал рассматривать детей, поворачивая их копьем. Когда один из них ухватился за копье, король принял это за хорошее предзна менование; он приказал, чтобы этого мальчика вытащили из воды и отдали кормилице. И так как он вытащил его из пруда, который на его языке называется lama , то и назвал мальчика Ламиссио. Мальчик вырос отважным воином и после смерти Агельмунда стал королем лангобардов.

Л|ИФ О РОЖДЕНИИ ГЕРОЯ

лацью. Лебедь через реки и озера доставляет его к тому месту, куда ему предопредлено Богом попасть, далее по аналогии с сагой о Лоэнгрине следует освобождение лживо обвиненной герцогини; его женитьба на ее дочери Клариссе, которой возбраняется интересоваться происхождением своего мужа. На седьмой год супружества она, ослушавшись запрета, спрашивает мужа об этом, после чего Хелиас возвращается домой в лебединой ладье. В конце концов его брат лебедь также получает освобождение.

Характерные мотивы саги о Лоэнгрине — последующее исчезновение божественного героя таким же удивительным образом, каким он некогда появился, а также перенос мифологических мотивов из жизни старшего героя, носящего то же имя, в жизнь более молодого героя, — будучи весьма распространенным явлением в мифотворчестве, — воплощены также в англо-лангобардской саге о Скеафе, которая упоминается во введении Песни о Беовульфе (см.: H. v. Wolzogen (Ob.), Reclam), древнейшей германской эпической поэме, дошедшей до нас на англо-саксонском языке. Отец старого Бе-овульфа получил свое имя Скильд Скефинг (означающее сын Скеафа), потому что в раннем детстве лодку, в которой он спал на снопе пшеницы, выбросило на берег чужой страны (англо-саксонское sceaf). Морские волны прибили его к берегу страны, на защиту которой ему суждено было встать. Обитатели этой страны приняли его как чудо, вырастили и позднее как посланца Бога сделали своим царем. (Cp. Grimm: German Mythology, I, S.306, III, S.391; H.Leo: Beowulf, Halle, 1839). To, что говорилось о наследнике царского рода Скафе*, или Скеафе в песне о Беофульфе, согласно еди-

Скаф на верхне-немецком будет Schaffing (бочка), что привело Лео к предположению относительно того, что Scild называли Scefing' а, что у него не было отца по имени Sceaf или Schaf и что именно он сам и есть выброшенный волнами на берег мальчик, которого назвали сыном бочки ( Schaffing ). Само имя Беовульф, или Beowulf, означающее по мнению братьев Гримм Bienen-wolf (пчелиный волк), первоначально, по-видимому, означала (согласно Вольцогену) Barwelf, то есть Jungbar (медвежонок или щенок), что напоминает сагу о происхождении гвельфов, или вельфов ( Ursprung der Welfen, Grimm, II, 233), где мальчиков должны были бросить в воду, как “щенят”

нодушному мнению братьев Гримм и Лео, переносится нг> его сына Скеафинга Скильда. По его требованию после его смерти его мертвое тело с царскими почестями помещают на корабль без команды, который отправляется в море Таким образом, он исчезает таким же таинственным путем, каким его отец попал на берег; эта особенность, по аналогии с сагой о Лоэнгрине, объясняется мифическим отождествлением отца и сына.

Беглый обзор этих разнообразных мифов о героях выявляет ряд единообразных черт на типичном фоне, который может служить основой для построения стандартного сказания. Такой план построения представляет собой нечто вроде идеального человеческого скелета, который с незначительными отклонениями неизменно наблюдается при просвечивании человеческих фигур, внешне отличающихся друг от друга. Индивидуальные нюансы некоторых мифов и, особенно, грубые отклонения от прототипа можно исчерпывающим образом объяснить лишь при толковании данного мифа. Само же стандартное сказание можно сформулировать по следующей схеме:

Герой является ребенком весьма знатных родителей; обычно сыном царя. Его рождению предшествуют различные трудности, такие как воздержание, долгое бесплодие, тайная, из-за внешних препятствий или запретов, близость родителей. До рождения героя или перед зачатием имеет место пророчество через сновидение или оракула, предостерегающее о нежелательности его рождения и обычно таящее угрозу для отца или лица, его представляющего. Как правило, мла денца предают воде в корзине, сундуке, бочке. Затем его спасают животные или люди низкого происхождения (пастухи) и вскармливает звериная самка или женщина-простолюдинка. Выросший герой находит своих знатных родителей весьма разнообразными способами; с одной стороны, он мстит своему отцу, а с другой — получает признание у других и, в конце концов, добивается высокого положения и почета'

Возможность дальнейших уточнений отдельных моментов этой схемы можно видеть из материала, представленного Лессманом в его

Как видно из представленной схемы, во всех этих мифах отношение героя к своим отцу и матери неизменно имеет нездоровый характер, вследствие чего у нас есть основание предполагать, что такое отклонение должно быть обусловлено чем-то в характере самого героя, и такого рода мотивы отыскать несложно. Вполне понятно — что можно отметить у современных эпигонов героического века — что для героя, которому, как никому другому, постоянно грозит людская зависть, подозрительность и клевета, его подлинное происхождение зачастую становится источником величайших страданий и осложнений. Старый афоризм о том. что “не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем” (Мрк 6-4), означает не что иное, как признание того, что непросто почитать как пророка человека, чьи родители, братья и сестры или друзья детства хорошо известны нам Представляется, что существует необходимость в том, чтобы пророк отрекся от своих родителей; известная опера Майербеера также основана на признании того что профетическому герою во имя его миссии дозволено отречься даже от своей нежно любимой матери.

Однако, когда мы переходим к более глубокому рассмотрению мотивов, заставляющих героя разорвать свои семейные узы, возникает ряд трудностей Многочисленные исследователи подчеркивали, что понимание мифотворчества требует обращения к его первичным источникам, а именно к способности к воображению*, присущей индивиду. Подчеркивается также тот факт, что эта способность к фантазии в ее самых активных проявлениях и безудержной щедрости наблюдается лишь в детстве. Поэтому для облегчения понимания намного более сложной (а также более трудной) мифологической и художественной фантазии, в neppvwT очередь следует изучить образную жизнь ребенка