Отто Ранк - Миф о рождении героя

Здесь в сферу нашего внимания попадает второй фактор схемы: добровольное воздержание или длительная раздельная жизнь родителей, что, естественно, предполагает чудесное зачатие и непорочное рождение. Фантазии на тему аборта, которые особенно очевидны в легенде о Зороастре, также относятся к этой категории.

поставили его перед фактом борьбы за жизнь, в том, что они позволили ему родиться*

Нежелание рождения сына, особенно характерное для отца, часто маскируется противоположным мотивов, желанием иметь ребенка (как в мифах об Эдипе, Персее и др.), а враждебная позиция по отношению к будущему преемнику трона и царства проецируется вовне, а именно, приписывается пророческому вердикту, который в связи с этим представляется как замещение зловещего сновидения, или, еще лучше, эквивалент его толкования.

Однако, с другой стороны, семейный роман показывает, что фантазии ребенка, хотя имеют видимость отчуждения от родителей, свидетельствуют лишь об их утверждении в качестве подлинных родителей, и не более. Миф о ребенке, оставленном на произвол судьбы, истолкованный на основании символизма, также не содержит ничего, кроме убежденности: это моя мать, родившая меня по воле отца. Но в связи с направленностью мифа, результатом которой является перенос неприязненной позиции с ребенка на родителей, эта убежденность в подлинности происхождения может быть выражена лишь через отречение от такого отцовства.

При более близком рассмотрении в первую очередь заслуживает внимания тот факт, что неприязненная позиция героя по отношению к своим родителям в особенности касается отца. Обычно, как в мифах об Эдипе, Парисе и др., царствующий отец получает пророчество о каком-либо не-

Сравнение рождения с кораблекрушением у римского поэта Лукреция, вероятно, полностью соответствует этому символизму: “Взгляните на младенца: подобно моряку с потерпевшего крушение судна, выброшенному на берег бушующими волнами, бедный ребенок лежит обнаженный на земле, лишенный всех средств к существованию, после того как Природа в муках извлекла его из материнского лона. Жалостным плачем он наполняет место своего рождения, и он прав, ибо множество бед ждет его в жизни” (Lucretius: De Nature Rerum, V, 222-227). Точно так же Шиллер в первом варианте Разбойников, рассуждая о Природе, пишет: ’’Она наделила нас духом изобретательности, когда оставила нагими и беззащитными на берегу великого Океана, Мира. Пусть, кто сумеет, плывет, а не сумевший — погибнет!"

счастии, угрожающем ему в связи с ожидаемым сыном; поэтому именно отец является инициатором отвержения мальчика и всевозможными путями преследует сына, угрожая ему после его неожиданного спасения, но в конце концов уступает сыну в соответствии с пророчеством. Чтобы понять этот мотив, который поначалу может показаться несколько необычным, нет необходимости отыскивать на небесах какое-либо явление, под которое можно было бы с трудом подогнать его. Если открыто и непредвзято посмотреть на существующие в действительности отношения между родителями и детьми или между братьями’, — часто, если не всегда, можно обнаружить определенную напряженность между отцом и сыном, которая еще более выражена в соперничестве между братьями; хотя эта напряженность может быть не очевидной и не постоянной, она все же таится в сфере бессознательного, периодически вырываясь наружу. Особенно часто здесь бывают вовлечены эротические факторы, и, как правило, самый глубокий, обычно бессознательный, корень неприязни между сыном и отцом или между братьями связан с соперничеством за нежную преданность и любовь матери. Миф об Эдипе ясно, только в более утрированном виде показывает правильность такой интерпретации, ибо за отцеубийством здесь следует инцест с матерью. Такое эротическое отношение к матери, господствующее в других мифических циклах, в мифах о рождении героя переносится на задний план”, в то время как противостояние отцу более сильно выражено.

См. анализ этого отношения и его психических последствий в Толковании сновидений Фрейда.

Некоторые мифы создают впечатление, что любовные отношения с матерью были изъяты из них как слишком противоречащие морали определенного времени и определенного народа. Следы такого пресечения все же видны при сравнении различных мифов или различных вариантов одного и того же мифа. Например, в варианте Геродота Кир является сыном дочери Астиага, а согласно Ктесию, он делает дочь Астиага (которого побеждает) своей женой и убивает ее мужа, который в изложении Геродота является его отцом. См. Hüsing: Contributions to the Kyros Legend , XI. Сравнение саги о Дарабе с очень похожей легендой о св. Георгии также показывает, что инцест с матерью в истории о Дарабе просто опущен. Обычно он предшествует признанию, здесь же, напротив, признание предотвращает ин-

Факт, что это детское противостояние отцу в мифах о рождении несомненно провоцируется враждебным поведением отца, обусловлен полной перестановкой отношений, известной как проекция, причиной которой являются очень специфические свойства психической активности, задействованной в построении миф. Механизм проекции, сыгравшей свою роль в реинтерпретации акта рождения, а также в некоторых других особенностях мифотворчества, которые будут обсуждаться позднее, требует единообразия в определении характера мифа как параноидной структуры, принимая во внимание его сходство со специфическими процессами, прослеживаемыми в механизмах некоторых психических расстройств. Близко связано с параноидным характером свойство разделения или разобщения того, что слито в воображении. Этот процесс, иллюстрируемый появлением двух родительских пар, обеспечивает основу для формирования мифа и, наряду с механизмом проекции, дает нам ключ к пониманию всего ряда иначе необъяснимых конфигураций мифа. Движущей силой проецирования неприязненной позиции героя на отца является желание оправдания, возникающее от причиняющего беспокойство осознания подобных чувств по отношению к отцу. Однако процесс замещения, который начинается с проекции вызывающего беспокойство чувства, продолжается дальше и посредством механизмов разделения или разобщения находит иное выражение своего постепенного развития в очень характерных формах мифа о герое. В первоначальном психологическом обрамлении отец все же остается тождественным царю, деспотичному преследователю. Первое ослабление такого отношения

цест. Такое изъятие на его ранней стадии может быть изучено на примере мифа о Телефе, где герой женится на своей матери, но узнает ее прежде чем свершается инцест. Сказочное обрамление легенды о Тристане, где Изольда извлекает Тристана из воды (т.$. рождает его), предполагает фундаментальную тему инцеста, которая также прослеживается в факте адюльтера с женой дяди.