Ирина Петросян - Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.)

Встретившись с приехавшим агой и выслушав его доклад, Мехмед III отдал приказ об отправке в Венгрию 4 тыс. придворных сипахи и 4 тыс. янычар 160. Однако те уже привычно не спешили покидать столицу, заявив, что они отправятся к театру военных действий, только вместе с султаном, а не с назначенным для этого везиром Джеррах Мехмед-пашой 161. Придворные сипахи действовали так же, и столь же безнаказанно. Воспротивившись назначению в один из их бёлюков кятиба, произведенному самим султаном, сипахи явились к великому везиру и настояли на отмене султанского указа 162из опасения, что могут вскрыться многие несоответствия в дефтерах, служащих для выплаты им жалованья.

Султан пытался, грозя изгнанием из рядов придворного войска, отправить свою непослушную армию в Венгрию. Многие, внешне подчинившись и выехав за пределы города, вновь возвращались обратно. Те же, кто был зачислен в армию добровольцами, заявляли, что отправятся в поход, только когда будут зачислены на жалованье и получат прибавку 163.

Между тем обстановка на границе с Валахией и Венгрией становилась для турок угрожающей. Австро-венгерские силы летом 1596 г. собирались развить свои военные успехи. Венгерское население, враждебно относившееся к расквартированным на их землях турецким солдатам, припрятывало или отказывалось продавать им продовольствие. В то же самое время жители Венгрии оказывали всяческую поддержку австро-венгерским отрядам, как сообщали в своих донесениях в Стамбул турецкие наместники в Венгрии 164.

Не были завершены дела и связанные с восстанием под руководством валашского господаря. Румелийский бейберлей Хасан-паша сообщал, что вокруг Михая собираются и группируются вооруженные отряды 165. Одновременно Михай пытался вести переговоры с султаном, добиваясь его прощения. В конце концов прощение это было получено, так как было ясно, что невозможно вести военные действия в Венгрии, не имея надежных тылов в Валахии.

Бейлербей Буды посылал в столицу одно тревожное сообщение за другим. Он извещал султана о готовящемся нападении австрийцев на будийскую крепость и просил прислать помощь войском и продовольствием. В столице высказывались опасения, что плохо обеспеченные турецкие гарнизоны в Венгрии не смогут оказать сопротивления неприятелю, что может привести к полной потере венгерских земель. В конце концов в Буду были высланы деньги на выплату жалованья гарнизону, при этом вновь пришлось взять деньги из личной казны султана, из которой на этот раз было выдано 100 тыс. алтунов 166. В заботах об обеспечении армии на западных границах были забыты восточные границы государства, между тем правитель Нихавенда жаловался султану, что его солдаты уже 5 лет не получают жалованья 167.

Планируя свое участие в походе в Венгрию, Мехмед III пытался обезопасить свои восточные границы. Назначенный бейлербеем Эрзерума Мустафа, сын весьма влиятельной женщины в султанском дворце, Разийе-хатун, получил инструкцию относительно охраны восточных границ силами не занятых в венгерском походе бейлербеев, санджакбеев и сипахи. Его предостерегали от попыток каких-либо самочинных действий, могущих привести к нарушению мирного договора с Ираном 168. Султан опасался войны на два фронта.

При подготовке похода в Европу, был проведен ряд финансовых мер, которые должны были улучшить материальное обеспечение армии. Так, Мехмед увеличил налоги на лавочников, вызвав тем самым их резкое недовольство. Во второй половине марта 1596 г. депутация стамбульских торговцев обратилась к выезжавшим из дворца после очередного дивана везирам с жалобой на новый налог, получивший название «кассаб-и зийан» (букв. «убытки мясников»). Речь шла о сборе, деньги от которого предполагалось направить на компенсацию убытков столичных мясников, поставлявших мясо янычарам по сниженным ценам. Дотации правительства все время росли вместе с ростом цен на мясо. Чтобы выплачивать их, правительству несколько раз пришлось увеличивать сбор «кассаб-и зийан», взимая деньги с торговцев-евреев и христиан Эдирне, Бурсы и Стамбула. Придя к власти, Мехмед III приказал провести перепись дюкканов (лавок) и обложить их ежегодным налогом в 40, 80 или 120 акче — в зависимости от доходов торговцев. Лавочники просили отменить введенную подать, указывая на свое бедственное материальное положение, связанное со всеобщим повышением цен и отсутствием достаточных доходов 169. Остается неизвестным, была ли удовлетворена просьба депутации торговцев.

Цены в Стамбуле действительно постоянно росли. Мустафа Селяники указывает, что до лета 1596 г. в течение года цены держались примерно на следующем уровне: хлеб весом в 100 дирхемов (около 300 г) стоил 1 акче, 1 окка мяса (1 кг 225 г) — 12 акче, киле (40 л) ячменя — 40 акче. Весной 1598 г. цена окка мяса составляла уже 32–35 акче 170. Тенденция к повышению цен наблюдалась и в предшествующий период, начиная с третьей четверти XVI в. К этому следует добавить ухудшившееся качество ходовой серебряной монеты — акче, содержание серебра в которой неуклонно снижалось. Баш дефтердар (главный казначей) Эль-Хадж Ибрахим-паша предложил провести проверку качества монеты, поступившей в виде налогов из Кипра в апреле 1596 г. в 30 юках, мешках, каждый из которых содержал по 100 тыс. акче. Обнаруженные в большом числе неполноценные монеты были отосланы обратно с требованием их замены 171. Войско неоднократно отказывалось брать монеты плохого качества при получении жалованья.

К финансовым трудностям добавилась социальная смута. В марте 1596 г. султанские эмиссары были посланы для закупки скота на продовольствие в Караманский вилайет. После недавно пережитой засухи и падежа скота подобные закупки вызывали недовольство местного населения, чем смог воспользоваться один из беев туркменского племени давудлу. Он объявил себя потомком сельджукских султанов Коньи и оповестил население вилайета, что дарует милости и справедливое правление населению как независимый правитель области Караман. Самозванец получил поддержку значительной части караманцев. Он и собравшиеся вокруг него сторонники отнимали угоняемый султанскими эмиссарами скот. Бунтовщиками составлялись также планы нападения на караван, перевозивший в столицу египетскую казну. Все это заставило правительство объявить о поимке смутьяна и высокой награде тому, что доставит самозванца в столицу 172.

Данный эпизод показывает, сколь долго сохранялась в Караманском вилайете политическая память о государственности Румского султаната, о былой независимости Караманского бейлика. Особенно ярко это проявилось при ухудшившихся экономических условиях. Реквизит скота — главной ценности полукочевых племен Анатолии — создавал благоприятную почву для успеха политических притязаний, при которых весьма важным было объявление о своем мнимом или действительном родстве с царствующей династией. Указанный политический эпизод оказался провозвестником политических событий, которые очень скоро после этого разразились в Османском государстве, сотрясая его социальные и политические основы.