Ирина Петросян - Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.)

Мехмед III был первым османским султаном, не предоставившим в управление наследнику престола санджак. Мюнеджим-баши, сообщая о воцарении Ахмеда I (1603–1617), брата убитого шехзаде Махмуда, пишет, что Ахмед не был отправлен в санджак, как это практиковалось в османской династии, из-за антиправительственных выступлений в Анатолии 316. Возможно, по этой же причине не имел санджака и казненный шехзаде Махмуд. В последующем практика предоставления наследнику престола и другим сыновьям султана санджаков в управление уже не возобновлялась. Все воспитание и обучение принцев ограничивалось узким пространством «кафеса», небольшой части дворца, где они жили практически в затворничестве и бездействии. Надо ли говорить, что такой образ жизни, бедный опытом и жизненными впечатлениями, самым пагубным образом сказывался на психике и характере потенциальных монархов, сводя их жизнь к интригам и фаворитизму двора и мало знакомя с реальной государственной системой управления, что не отменяло, правда, получения традиционного мусульманского образования, включавшего в себя не только знание основ религии, но и знакомство с классическими образцами мусульманской литературы с включением сюда и трудов по истории.

Готовившаяся летняя военная кампания 1603 г., которая должна была продолжить войну с Габсбургами, надолго задержалась из-за событий, связанных с переговорами, затеянными анатолийским мятежником Дели Хасаном с правительством. Как уже упоминалось, непобедимый инсургент, соблазненный предложенной ему должностью боснийского бейлербея, подчинился наконец мобилизационному призыву назначенного сердаром Лала Мехмед-паши и выехал со своими приверженцами, которых насчитывалось до 10 тыс. человек, в Белград. Новоиспеченный османский бейлербей обладал своим представлением о значимости дарованной ему должности. Он начал с того, что, вступив на борт судна, которое должно было перевезти его с азиатского на европейский берег, до глубины души возмутился малыми размерами предоставленного ему суденышка и наказал за это командира корабля смертельным выстрелом из мушкета. Появление Дели Хасана и его воинства в Белграде произвело на всех сильное и неизгладимое впечатление. Когда Дели Хасан и его воины предстали перед сердаром Лала Мехмед-пашой, их внешний вид чрезвычайно поразил турецкую армию и главнокомандующего. По словам османских хронистов, у некоторых людей Дели Хасана болтались на голой шее амулеты, к стременам были подвешены «вероотступнические предметы», а на спинах виднелись цимбалы. Некоторые не имели шапок на головах, их длинные волосы свисали по обеим сторонам головы, а кое-кто из прибывших сверкал голыми икрами ног. В руках у некоторых были тростниковые палки, увенчанные белыми матерчатыми полосами шириной в две пяди 317. Это описание людей Дели Хасана, оставленное османскими историками, показывает, что основной массой сторонников мятежника были кочевники, принадлежавшие к смешанному населению Юго-Восточной Анатолии и совсем не походившие на правоверных мусульман.

В начале кампании долго ждали в ставке сердара Лала Мехмед-паши крымского хана, зимовавшего в Пече — его всадники, решив подкормиться, потратили немалое время на совершение грабительских набегов на «земли неверных», но это не принесло им добычи, на которую они рассчитывали. Более того, похоже, Гази-Гирей и не собирался принимать участия в летней кампании 1603 г. и, невзирая на присылаемых к нему гонцов, отправился со своим войском обратно в Крым в нарушение своих вассальных обязательств. В условиях ослабления османской центральной власти крымский хан мог действовать совершенно безнаказанно. Сюзерен был недостаточно силен, чтобы наказать своего непослушного вассала.

Между тем с приходом лета неутомимые австрийцы открыли военные действия. Их армия находилась у Пешта. Здесь они соорудили мост на дунайский остров и хорошо укрепили его, чтобы иметь возможность препятствовать доставке по Дунаю продовольствия и боеприпасов гарнизону Буды. Отсюда же австрийцы вели пушечный обстрел подошедшей турецкой армии. Чтобы избежать огня их вражеских батарей, оставалось одно — действовать ночью. План сердара был прост — совершить ночную высадку на остров турецких сипахи, не задействовав при этом янычар. Последние, однако, воспротивились этому, заявив, что желают участвовать в десантной операции. Более того, по их желанию высадку должна была совершить румелийская конница во главе с румелийским бейлербеем Мурад-пашой, а не всадники санджакбея Кюстендила, как того хотел командующий. Лала Мехмед-паша оставался на берегу Дуная с частью войска, куда входили недавние инсургенты во главе с Дели Хасаном, наотрез отказавшиеся копать траншеи и сооружать какие-либо укрепления.

Когда янычары и румелийские сипахи высадились на острове, войско Лала Мехмед-паши предприняло атаку на австрийцев, находившихся у Пешта на берегу Дуная. Австрийцы ответили на это атакой собственной конницы, стоявшей до этого столь плотным строем, что турки описали его затем как «сплошное стадо свиней». Десантировавшиеся на кайыках и иным способом на остров сипахи и янычары за отсутствием хорошей турецкой переправы, к тому времени еще не достроенной, не смогли оперативно прийти на помощь атакованным на берегу и те потерпели сокрушительное поражение. Тысячи солдат Лала Мехмед-паши были убиты или утонули в водах Дуная. Лишь немногим удалось перебраться вплавь или на лодках на другой берег реки. Из плохо вооруженных и непривычных к подобным условиям боя всадников Дели Хасана оказалось убитыми 6 тыс. человек. Конница Дели Хасана крайне плохо проявила себя в бою с тактически умело действующим и хорошо вооруженным противником. Кроме того, австрийцам удалось артиллерийским огнем разрушить понтоны возводимой турками переправы через Дунай.

Одержавшие верх австрийцы попытались укрепиться на берегах Дуная, начав рыть траншеи, чему, однако, все же помешали действия не полностью разгромленной конницы Дели Хасана, с диким неистовством предпринявшей атаку на пехотные позиции противника. Остаткам армии сердара удалось приблизиться к крепостным стенам Буды, откуда им смогли оказать поддержку солдаты будинского гарнизона. Сердар смог обеспечить доставку продовольствия для защитников Буды, отражая атаки противника. В конце концов действия австрийцев были подавлены, и они были вынуждены переправиться на другой берег Дуная, в район Пешта.

Из описания военных действий у стен Буды, как его оставили нам османские хронисты, видно, что европейцы действовали быстро, маневренно, опережая замыслы противника. Что касается турецкой армии, то отсутствие в ней дисциплины — неподчинение приказам командующего со стороны янычар, — а также плохая тактическая проработка военных действий делали ее уязвимой и слабой перед лицом врага. Эту слабость явственно ощущал сердар Лала Мехмед-паша, который после произошедших событий под стенами Буды отказался от проведения каких-либо новых военных операций, хотя еще было начало августа и летняя кампания могла быть продолжена. Он ограничился тем, что усилил гарнизоны в Буде и Секешфехерваре за счет зачисления в войско на жалованье 500 кулоглу, а сам возвратился в Белград 318. Военная кампания 1603 г. не принесла никаких реальных успехов турецкому оружию.