Вера Ковалевская - Кавказ и аланы

При всем том можно без преувеличения сказать, что у большинства людей, непричастных к археологии, представление о ней самое приблизительное, а то и попросту неверное. Терпение добровольных зрителей, проводящих целые дни на краю раскопа, вполне объяснимо: оно питается подсознательным убеждением, что если не сегодня, то самое позднее через неделю они непременно станут свидетелями уникального открытия и что в этом уверены сами археологи, иначе зачем бы они стали здесь копать?

Причин, породивших такое представление, много, но несомненно, что главная из них — характер тех сведений о работе археолога, которые можно почерпнуть нз адресованных массовому читателю газет, журналов, книг.

Журналист, публикуя информацию о работе какой-либо экспедиции, почти всегда вольно или невольно придает ей оттенок сенсационности. Авторы научно-популярных книг чаще всего избирают темой своих рассказов историю открытия самых эффектных памятников прошлого — гробниц египетских фараонов, скифских царских курганов, монументальных храмов или дворцов древних владык. Археолог, действующий на страницах повести, отправляется в экспедицию с целью найти по меньшей мере шлем Александра Македонского, а предшествующие такой находке работы воспринимает как будничную рутину… Если с такими мерками подходить к деятельности» многих поколений археологов, то поневоле сделаешь вывод, что среди них каждые девяносто девять из ста — закоренелые неудачники: ведь им так и не довелось найти ни золотого шлема, ни мраморных статуй, ни новой гробницы Тутанхамона. И все же вряд ли сами археологи согласятся с такой оценкой.

— Ну как, нашли что-нибудь? — такой вопрос по возвращении-из экспедиции, наверное, слышал от случайного собеседника любой археолог.

Для специалиста бессмысленность такого вопроса очевидна: «что-нибудь» археолог находит непременно каждый сезон. Известно, что-он отправляется копать не наугад, а в определенное место, где существование древнего поселения или могильника уже установлено. Другое дело, что это «что-нибудь» может оказаться — и чаще всего так и бывает — не эффектными произведениями искусства, не массивными золотыми украшениями и не грандиозными дворцами, а с трудом прослеживаемыми в земле остатками жилищ рядовых тружеников, сотнями и тысячами однообразных черепков или десятками одинаковых погребений, зачастую почти не имеющих инвентаря. Ценны ли эти находки? Целесообразно ли из года в год продолжать раскопки, чтобы еще увеличивать их число? Важны ли они для воссоздания картины жизни наших далеких предков и если да, то как извлечь таящуюся в этом, по терминологии археологов, массовом материале историческую информацию? Для ответа на эти и многие другие вопросы возникла и продолжает развиваться археологий как. историческая наука.

Археологические исследования подразделяют обычно — конечно, в известной мере условно — на два относительно самостоятельных этапа, каждый из которых имеет свою обусловленную исследовательскими задачами методику. Первый этап — полевая археология, ее цель — поиск и извлечение из земли остатков деятельности людей прошлых эпох. При этом археолог должен не просто собрать для музейной коллекции древние предметы, как это было когда-то, на заре интереса к материальным остаткам прошлого, или обнажить для всеобщего обозрения остатки древних построек.

Нужно суметь по характеру их залегания в слое, по структуре грунта, по целому ряду неуловимых на первый взгляд деталей восстановить условия их попадания в землю, внешний облик несохранившихся их частей, действия тех людей, которые некогда обитали в существовавшем на этом месте жилище или совершили здесь погребение соплеменника, то есть собрать всю ту информацию, которая может быть получена только в процессе раскопок памятника, а будучи на этом этапе упущена археологом, оказывается безвозвратно утраченной. Методика таких полевых исследований неуклонно развивается, и в целом этот процесс протекает достаточно мирно: каждое следующее поколение археологов достигает все больших результатов в «прочтении» раскапываемых ими памятников, ценя достижения своих предшественников, но и не закрывая глаза на присущие их работе недостатки. Развитие же методики второй стадии археологического исследования — так называемой кабинетной, или, как теперь иногда говорят, теоретической, археологии — протекает во многом по-иному.

Каждый исследованный археологом комплекс интересен как исторический источник не столько сам по себе, сколько в сопоставлении с другими, что дает возможность выделять серии таких памятников, устанавливать их хронологические и культурные отношения и тем самым реконструировать пространственно-временную картину жизни древних обитателей исследуемого региона. Способы описания археологических памятников, оптимальные для полного ознакомления с ними коллег-исследователей, число признаков, по которым ведется сопоставление этих памятников, установление надежных критериев их сходства и различия, само количество однородных памятников, достаточное для того, чтобы говорить о существовании некоего отраженного в них культурно-исторического единства, — все это ключевые методические вопросы кабинетной археологии. На протяжении долгого времени все они решались на чисто интуитивном уровне.

Степень обоснованности таких решений зависела главным образом от способности того или иного ученого хранить в памяти большее или меньшее число памятников, их характеристики и от его «чутья», позволяющего улавливать сходство между ними. В последние годы археологи все чаще приходят к выводу об уязвимой субъективности созданных на такой основе построений. Они понимают, что ничья память уже не способна хранить информацию обо всех накопленных к сегодняшнему дню материалах, и, следовательно, поручаемая картина неизбежно неполна и страдает еще одним существенным недостатком — не может быть проверена коллегами, которые также вынуждены оценивать ее точность лишь на основе собственного «чутья». Иными словами, все сильнее ощущается необходимость создания более строгой формализованной процедуры исследования массового археологического материала.

Здесь следует учитывать, что если исходить из традиционного противопоставления гуманитарных и точных наук, то археология как историческая дисциплина всегда рассматривалась как наука сугубо гуманитарная. Формализация же археологического исследования требует от ученого достаточно широкого обращения к математике, в частности к методам математической статистики, а также пристального внимания к проблеме строгости языка археологической науки.