Сергей Аверинцев - История Византии. Том III

Значительно более стихийными и локально-разобщенными были социальные выступления крайне пестрого как в классовом, так и в этническом отношении сельского населения Византии. В ранний период особый облик народным движениям придавали весьма сложные взаимоотношения восстававших народных масс с вторгавшимися в империю варварами. Чаще всего именно сельское население — колоны, рабы, зависимые крестьяне вступали в союз с варварами и объединялись в борьбе против общего врага — византийского правительства и правящих классов империи. Однако, как правило, этот союз был недолговечен и разбивался о грабительскую политику варварской знати. Городские же жители обычно защищали свои города от сокрушительных нападений варварских войск. Варварские вторжения способствовали падению рабовладельческого общества в Византии, но одновременно они несли с собой разорение страны. В Византии, видимо, так и не сложилось в широком масштабе единого фронта народных масс империи и варваров. Это дало возможность византийскому правительству консолидировать свои силы и не только подавить народные восстания, но и отбросить варваров от границ Византийского государства.

Византия, как и Иран, была колыбелью многих ранних народно-еретических движений. Пестрота их необычайна: среди них мы встречаем сторонников множества различных учений от самых радикальных дуалистических сект демократического характера, подобных манихеям, монтанистам, мессалианам, до гораздо более умеренных религиозных течений, не согласных с догматами господствующей церкви, как ариане, несториане или монофиситы. Наибольшее распространение радикальные еретические движения имели среди сельского населения Византии, хотя еретические идеи широко проникали и в среду горожан. К социальным мотивам народно-еретических учений зачастую примешивались самые разнообразные политические интересы различных племен и социальных групп, участвовавших в религиозно-догматической борьбе.

Нередко с ними были связаны и соперничество различных группировок господствующего класса и сепаратистские тенденции отдельных провинций. Но несмотря на наличие весьма существенных оттенков и градаций в характере и направленности еретических течений в Византии, в эти движения, разумеется, в разной степени всегда были вовлечены народные массы. Это неизбежно придавало ересям не только религиозную, но и социальную окраску. Некоторые из восточных вероучений, например арианство, получили распространение и в варварских королевствах Запада. Необычайно широкий размах народно-еретических движений характеризует классовую борьбу в Византии в течение всего раннего средневековья.

Религиозная экзальтация, граничащая с мистическим экстазом, жажда мученичества, страстный протест против всех погрязших в пороках земных правителей, бунтарский дух, соединенный с бескомпромиссным аскетизмом, порожденным верой в извечную противоположность добра и зла, духа и плоти, полное отречение от земных радостей — вот черты, отличавшие некоторые наиболее радикальные еретические учения в Византии.

Идейные истоки религиозно-философских и морально-этических представлений, легших в основу догматики подавляющего большинства византийских ересей, следует искать на Востоке. Однако в Византии под влиянием своеобразных общественных условий и чрезвычайно насыщенной духовной жизни самых различных социальных слоев общества, еретические учения, пришедшие с Востока, значительно видоизменялись, принимая зачастую совершенно новые формы. Вместе с тем сама Византия сыграла весьма важную роль посредника в распространении народноеретических учений в Юго-Восточной, а затем и в Западной Европе. Это можно наиболее ясно проследить на примере судеб павликианского движения. Зародившись в Армении, впитав немало восточных философско-этических доктрин, сочетающихся с идеями раннего христианства, павликианство расцвело на византийской почве и постепенно из замкнутой еретической секты превратилось в массовое антифеодальное движение. Позднее учение павликиан распространилось на Балканах и в близких, хотя несколько модифицированных, социальных условиях слилось с богомильством, — одним из самых мощных антифеодальных народноеретических движений, какие только знала Юго-Восточная Европа в эпоху средневековья.

В свою очередь, дуалистические идеи богомильского учения, семена которых были занесены на социально-родственную почву Запада, были восприняты последователями некоторых западноевропейских ересей, в частности катарами (альбигойцами) Южной Франции, Северной Италии и отчасти Германии.

Антифеодальные крестьянские восстания в Византии отнюдь не всегда принимали форму религиозных ересей. Видную роль в них играли наряду с социальными, религиозными и этнические противоречия. В этих восстаниях нередко находила выход ненависть к Византийскому государству со стороны покоренных империей племен и народов, которые, став подданными Византии, все же сохранили в известной мере самобытные черты — свои национальные языки, военную организацию, культуру, быт и нравы. Постоянная борьба этих народов против нивелирующего воздействия империи — характерная особенность истории Византии. Ярким примером ее являются восстания славянского и валашского населения Балкан против византийского господства в XI–XII вв. Можно отметить еще одну специфическую черту, присущую классовой борьбе в Византии. При наличии в Византийской империи сильного государства, разветвленного налогового аппарата и ренты-налога крестьянские выступления в Византии, естественно, часто принимали форму восстаний против гнета налоговых сборщиков. В субъективном представлении крестьянства именно податный сборщик выступал как злейший и наиболее опасный эксплуататор.

Весьма распространенным явлением в Византии, впрочем как и в других странах Востока и Запада, было использование народных движений представителями господствующих классов. Непокорные феодалы, знатные узурпаторы, безвестные самозванцы и просто авантюристы, стремясь к захвату престола византийских василевсов, нередко направляли народное недовольство в русло династической борьбы. При этом они не гнушались призывать на помощь самых злейших внешних врагов империи. Порою все эти социальные, религиозные, этнические, антиналоговые и династические мотивы соединялись в тесно сплетенный клубок в одном и том же народном движении, как это, например, было во время знаменитого восстания Фомы Славянина.

В истории Византии бывали периоды, когда социальная борьба народных масс сочеталась с сопротивлением иноземным завоевателям и приобретала патриотическую окраску. Так случилось во время латинского владычества, когда для зависимых крестьян-греков феодал и франк-завоеватель соединялись в одном лице, а для торгово-ремесленного люда византийских городов главным и притом беспощадным конкурентом стал итальянский купец. К этому присоединились различия в языке, культурных традициях, вероисповедании, и таившаяся подспудно неприязнь к латинянам теперь приобрела характер непримиримой вражды, а народные выступления получили антилатинскую и антикатолическую направленность.