Сергей Аверинцев - История Византии. Том III

Патриарх Афанасий, прямо обвиняя латинян в плохом обеспечении столицы продовольствием, рисует в своих письмах мрачную картину жизни константинопольского населения, страдавшего от голода: «Улицы и переулки заполнены людьми, истощенными от голода, валяющимися за земле, часто прямо в грязи… Все они просили меня воспрепятствовать вывозу хлеба из столицы и умоляли обратиться с этим требованием к императору» [312] R. Guilland. La correspondence inedite d'Athanase, patriarche de Constantinople (1289–1293; 1304–1310). — «Melanges Charles Diehl», I. Paris, 1930, p. 138–139. . Хотя Андроник II издал указы о контроле за хлебной торговлей, положение не улучшилось. В последующих своих письмах Афанасий снова сетовал на то, что торговцы хлебом, пользуясь продовольственными затруднениями, повышали цены на хлеб и пекли его с примесью соломы или из прогнившего зерна [313] О высоких ценах на продукты питания в столице говорит также Георгий Пахимер (Georgii Pachymeris De Michaele et Andronico Palaeologis libri XIII. II. Bonnae, 1835, p. 494.2–11). . Положение усугублялось тем, что в Константинополь устремлялось население, бежавшее из Малой Азии от турок. Посетивший Константинополь около 1303 г. Рамон Мунтанер писал, что по городу бродили или валялись в грязи, стеная от голода, беженцы из Анатолии [314] R. Muntaner. Chronique d'Aragon, de Sicile et de Grece, in: J. A. Вuсhоn. Chroniques etrangeres, relatives aux expeditions francaises, pendant le XIIIе siecle. Paris, 1841, p. 420. .

Во второй половине XIV в., после захвата турками-османами Галлиполи, весь контроль над морским подвозом хлеба к Константинополю перешел в их руки [315] Все возраставшие трудности продовольственного снабжения Константинополя и тех немногих городов, которые еще оставались под византийской властью, заставили правительство начиная с XV в. издавать специальные указы, резко ограничивавшие или вообще запрещавшие вывоз зерна из Византии (ММ, III, р. 146, 156, 166, 179 sq.). Однако сама повторяемость этих указов свидетельствует об их малой эффективности. . В письме от 1391 г. Димитрий Кидонис писал: «Все в невероятном беспорядке и трудно найти на свете подобие того хаоса, который царит в столице». Глубокое обнищание и крайне тяжелые условия жизни для подавляющей массы населения были характерной чертой Константинополя последних столетий существования Византии.

Население столицы, заметно поредевшее еще в 1204 г., после захвата города латинянами, когда значительная часть жителей погибла или бежала, никогда уже не достигало прежней численности. Многократные и тяжелые эпидемии чумы, свирепствовавшие с 1348 по 1431 г., систематически повторявшиеся голодные годы привели к резкому уменьшению населения. В 1453 г., во время осады Константинополя турками, на защиту города встало всего лишь около пяти тысяч мужчин-греков. Население Константинополя в XV в. составляло примерно 40–50 тысяч человек [316] A. M. Sсhneider. Die Bevolkerung Konstantinopels im XV. Jahrhundert. Gottingen, 1949, S. 236–237. .

При всем том географическое положение Константинополя на перекрестке евразийских торговых магистралей, благодаря которому в город стекались товары из самых различных и отдаленных стран Европы и Азии, позволяло ему оставаться чрезвычайно оживленным центром торговли вплоть до самого своего падения. Бальдуччи Пеголотти, написавший свою «Практику торговли» около 1340 г., свидетельствует, что в город съезжались генуэзские, венецианские, флорентийские, пизанские, сирийские и другие купцы, которые вели здесь оптовую и розничную торговлю самыми разнообразными товарами.

Для представления об объеме и интенсивности этой торговли достаточно привести хотя бы неполный список перечисленных Пеголотти товаров, поступавших в Константинополь с Запада и Востока, из Причерноморья и Северной Африки: в Константинополе торговали продовольственными товарами (зерном, оливковым маслом, бобовыми, вином, солью, рыбой, медом, сушеными фруктами), текстильным сырьем (льном, хлопком, шерстью, шелком-сырцом) и тканями, а также мехами, кожами и кожевенными изделиями; на константинопольских рынках продавали различные металлы (железо, свинец, олово, медь, золото, серебро) и металлические изделия, пряности, благовония, лекарственные вещества, квасцы, воск, мыло, смолу и т. д. [317] В. Рegоlоtti. La pratica della mercatura, p. 33 sq.

В Константинополь постоянно приезжали купцы соседних славянских стран Балканского полуострова; с начала XIV в. снова стали оживляться торговые связи Константинополя с Русью, имевшей там (или в Галате) свою постоянную колонию [318] M. H. Тихомиров. Пути из России в Византию в XIV–XV вв. — «Византийские очерки». М., 1961, стр. 29–30; М. М. Шитиков. Указ, соч., стр. 128. ; традиционный товар русских — соленая рыба с берегов Азовского моря и Дона — доставлялся в Константинополь также на гэнуэзских и византийских судах [319] Greg., I, p. 417.18–19. .

В XV в., незадолго до завоевания Константинополя турками, в Золотой Рог по-прежнему прибывали многочисленные суда, в гавани не прекращалась загрузка и разгрузка кораблей [320] Р. Тafur. Travels and Adventures 1435–1439. New York and London, 1926, p. 146. . Главная улица столицы (Меса) оставалась основной торговой артерией города [321] R. Guilland. Autour du Livre des Ceremonies de Constantin VII Porphyrogenete. La Mese ou Regia. — «Actes du VIе Congres International d'Etudes byzantines», II. Paris, 1951, p. 181–182. . Однако выгодами географического положения Константинополя пользовались теперь главным образом и в первую очередь иноземцы. Доля участия местных константинопольских торговцев в общем товарообороте города свелась к минимуму; обычно они принимали участие лишь в мелкой оптовой и розничной торговле и ограничивали свою деятельность Константинополем и его округой.

Крупные оптовые сделки, как правило, заключались итальянским купечеством.

Данные торговой книги венецианского купца Джакомо Бадоэра, проживавшего в Константинополе с 1436 по 1440 г., показывают, что торговля византийских купцов зачастую носила чисто посреднический характер. Среди основных предметов этой торговли немалое место занимал шелк-сырец [322] Существовавший в Х в. строгий запрет перепродажи шелка-сырца иностранцам давно был забыт: в 1440 г. Бадоэр вывез в Венецию на трех галерах 820 кг шелка-сырца [Il nuovo Ramusio. Raccolta di viaggi, testi e documenti relativi ai rapporti fra l'Europa el'Oriente a cura dell' Istituto italiano per il medio ed estremo Oriente, vol. III. Il libro dei conti di Giacomo Badoer (Costantinopoli 1436–1440). Testo a cura di Umberto Dorini e Tommaso Bertele. Roma, 1956]. . Продавали византийские купцы преимущественно продукты сельского хозяйства, а закупали ремесленные изделия, причем в торговле принимали участие представители самых знатных и богатых византийских семейств [323] Так, Бадоэр сообщает, что Димитрий Нотара и Константин Палеолог закупили у него ткани, а продали пшеницу и просо. Нотара продал Бадоэру также крупную партию перца (Il nuovo Ramusio…, v. III, p. 101). .

Гораздо большую по сравнению с Константинополем экономическую самостоятельность удалось сохранить Фессалонике, которая не прерывала свои давние торговые связи с северобалканскими и западноевропейскими странами. Благодаря исключительно выгодному местоположению она продолжала сохранять свое значение порта и рынка для Македонии, Фессалии, Сербии, Болгарии. В начале XV в., помимо знаменитой фессалоникской ярмарки в праздник св. Димитрия, купцов в Фессалонику привлекала также ярмарка, проходившая в дни храмового праздника церкви св. Софии и длившаяся в течение восьми дней [324] Cм. О. Тafrali. Thessalonique au XIVе siecle, p. 119. . Ежегодные большие ярмарки устраивались в Фессалонике вплоть до завоевания города турками [325] Ioannis Anagnostae De excidio urbis Thessalonicensis. Bonnae, 1838, p. 533. 11–12. .