Сергей Аверинцев - История Византии. Том III

Тем временем регент Давид, уповая на поддержку Узун Хасана, потребовал от Мехмеда снижения дани. Это было фактическим объявлением войны. Турецкие войска в 1461 г. двинулись к Черному морю [537] Ф. Бабингер относит к этому же походу и взятие генуэзской Амастриды, которое он датирует осенью 1460 г. (F. Вabingеr. Mehmed…2, S. 203). В действительности же захват Амастриды относится к более раннему времени — к 1458–1459 гг. (см. Н. Inаlсik., Mehmed…, p. 422). . Целей похода никто не знал. По словам Мехмеда, он вырвал бы и бросил в огонь тот волос в собственной бороде, который догадывался о его тайне. Прежде всего турки без боя овладели Синопом, находившимся в союзе с Трапезундом. Затем турецкие войска направились к Эрзеруму, минуя трапезундскую территорию, — по-видимому, Мехмед собирался нанести удар союзнику Комнинов Узун Хасану, Хан «белых баранов» не решился на войну и запросил мира, султан великодушно согласился, предпочитая бить врагов поодиночке. Трапезунд был предоставлен своей судьбе.

После недолгих переговоров турецкого визиря с протовестиарием Георгием Амирутци (впоследствии его обвиняли в предательстве) город был сдан 15 августа 1461 г. Давида Комнина, его родню и высших вельмож отослали на корабле в Стамбул, жителей Трапезунда выселили или отдали в рабство победителям. Через некоторое время турки овладели последним остатком империи — горной областью, принадлежавшей Каваситам. Добровольная капитуляция Давида Комнина не спасла ему жизни: как многие знатные пленники Мехмеда, он был вскоре брошен в темницу и в ноябре 1463 г. казнен [538] J. Е. Роwеll. Die letzten Tagen der Grosskomnenen. — BZ, 37, 1937, S. 359 f. .

Разрозненные, оставленные без активной поддержки с Запада, парализованные страхом перед могуществом турецкого султана, последние греческие и латинские государства одно за другим переставали существовать. Лишь несколько островов, когда-то входивших в состав Византийской империи, сумели сохранить жалкую полунезависимость до середины XVI столетия.

Трагедия, разыгравшаяся в мае 1453 г. на берегах Босфора, произвела ошеломляющее впечатление на современников и оставила неизгладимый след в их памяти. Известие о падения Константинополя облетело все страны и народы Европы, вызывая гнев и печаль, злорадство и насмешки. Пожалуй, ни одно событие со времен крушения Римской империи не получило такого яркого отражения в разнообразнейших источниках, как завоевание Византии. О гибели империи рассказывается в исторических сочинениях и хрониках, в мемуарах очевидцев и эпистолярной литературе, в народном эпосе и многочисленных «Плачах» [539] A. Papadopulos — Кerameus. Θρηνοςτης Κων σταντινουπολεως. — BZ, 12, 1903; K. Krumbacher. Ein dialogischer Threnos auf den Fall von Konstantinopel. — «Jahrbuch der phil.-hist. Klasse der Bayerischen Akademie der Wissenschaften», 1901, дополнения: BZ, 11, 1902, S. 215 f; Sp. P. Lambrоs. Der Codex des Gedichtes tiber die Eroberung von Konstantinopel. — BZ, 9, 1900; S. 161 f.; П. Погодин. Обзор источников по истории осады и взятия Византии турками в 1453 г. — ЖМНП, ч. 264, 1889, август; G. Megas. La prise de Constantinople dans la poesie et la tradition populaires. — «Le cinqcentieme anniversaire de la prise de Constantinople». Athenes, 1953, p. 129 sq. . Византийские историки и поэты, западноевропейские писатели и политические деятели, духовные сановники и воины, летописцы стран Восточной и Центральной Европы — каждый по-своему повествуют о потрясших их воображение последних днях некогда великой империи. Но никто из них не прошел в своих трудах и воспоминаниях мимо этих событий, никто не остался к ним безучастным.

Византийские писатели самых разных идейно-политических направлений единодушно восприняли падение Константинополя как величайшее бедствие, свидетельствующее об изменчивости человеческого счастья [540] Ducas — Kritobulos — Sphrantzes — Chalkokondylas. Περι αλωσεως της Κωνσταντινουπολεως 'Αδηναι, 1953. . Не менее сочувственный отклик гибель Византии нашла в странах Восточной Европы. На Руси широкую известность приобрела упомянутая выше «Повесть о взятии Царьграда» Нестора Искандера — произведение большого драматизма и эмоционального накала. Судьба автора повести была столь же трагична, как и описанные им события: русский пленный в стане турок, он принужден был воевать против греков, которым сочувствовал всей душой [541] M. О. Скрипиль. «История» о взятии Царьграда турками Нестора Искандера. — ТОДРЛ, 10, 1954; Н. А. Смирнов. Историческое значение русской «Повести» Нестора Искандера о взятии турками Константинополя в 1453 г. — ВВ, VII, 1953. . Не меньшую популярность в Русском государстве получил перевод «Плача» на взятие Константинополя турками византийского писателя Иоанна Евгеника [542] Н. А. Мещерский. «Рыдание» Иоанна Евгеника и его древнерусский перевод. — ВВ, VII, 1953; И. Дуичев. О древнерусском переводе «Рыдания Иоанна Евгеника». — ВВ, XII, 1957. Перу Иоанна Евгеника принадлежали и другие произведения того же жанра (см. G. Меrсati. Un «lamento» di Giovanni Eugenico per la disfattadi Corinto nel 1446.— «Bessarione», 21, 1917). .

Нашли отклик падение Константинополя и войны Византии с турками и в русском фольклоре. Сохранилась, например, былина о том, как Илья Муромец отправился выручать Константина Боголюба от Идолища Поганого.

С глубоким горем и возмущением оплакивали гибель Константинополя грузинские и армянские хронисты. Грузинский летописец Артохил расценивал это событие как общее бедствие для всего христианского мира, которое вместе с тем приблизило угрозу турецкого завоевания для самой Грузии и Армении. В армянских стихотворных хрониках XV в. (Абраама Анкирского и Аракела Багешского) с высокой лиричностью и жизненной правдой выражено горе армян-современников, вызванное гибелью великого и прекрасного города Стимбола (Константинополя-Стамбула), и передан ужас очевидцев, рассказавших потомкам о зверствах турок [543] Армянские хронисты о падении Константинополя. Предисловие и подготовка текста А. С. Анасяна, перевод с древнеармянского С. С. Аревшатяна. — ВВ, VII, 1953, стр. 444–466. . Аракел Багешский с грустью противопоставляет былое величие Византии ее современному унижению.

Чувством полного понимания всей меры бедствий греков и сострадания к ним проникнуты произведения славянских летописцев и писателей, современных этим события [545] J. Dujсеv. La conquete turque et la prise de Constantinople dans la litterature slave contemporaine. — BS, 16, 1955. . Сочувствие к судьбе Византии на Руси, в Грузии, Армении и других странах Юго-Восточной и Восточной Европы было обусловлено не только вероисповедными, но и политическими причинами. Турецкая агрессия угрожала непосредственно Грузии и Армении, а через причерноморские степи — также и Руси.