Юрий Алексеев - Освобождение Руси от ордынского ига

Если агрессия со стороны Ордена угрожала северо-западным рубежам страны, то феодальный мятеж грозил охватить центральные районы государства и ставил под удар всю политическую систему Руси. Это делает понятным и оправданным решение московского правительства отозвать войска с театра ливонской войны и сосредоточить все внимание на локализации мятежа удельных князей, предоставив на время оборону Псковской земли ее собственным силам. С февраля 1480 г. начинается новый, второй, этап политического кризиса. Центральным событием этого этапа становится борьба с феодальным мятежом.

Первый акт конфронтации между удельными князьями Московского дома и его главой, великим князем всея Руси, относится к началу 70-х гг., ко времени после первой победы над Новгородом. Именно в это время великокняжеская власть впервые предпринимает попытки фактической ревизии сложившейся системы отношений внутри Московского дома. Важнейший момент этой ревизии — безоговорочное присоединение к великокняжеским владениям выморочного Дмитровского удела. Конфликт с братьями Андреем, Борисом и Андреем Меньшим был на этом этапе ликвидирован путем незначительных территориальных уступок (с использованием земель, входивших во владения великой княгини Марии Ярославны), обусловленных важным политическим обязательством братьев — не вступаться в новые «примыслы» великого князя, в частности в Дмитровский удел. [107] ДДГ. № 69, 70. С. 225–249; см.: Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918. С. 422–424; Черепнин А.В. Русские феодальные архивы. XIV–XVI вв. М., 1948. Ч. 1. С. 166–169.

Компромисс 1472–1473 гг. (с явным перевесом в пользу великокняжеской власти) на протяжении нескольких последующих лет служил основой для взаимоотношений князей Московского дома. Удельные князья участвуют в крупнейшем военно-политическом предприятии этих лет — новгородском походе 1477 г., что свидетельствует о сохранении союза между московскими князьями и о признании младшими из них сюзеренитета старшего. В то же время следует отметить, что ни один из удельных князей не участвовал в «походе миром» 1475 г. — наиболее важной акции по осуществлению реального управления Новгородской землей. Думается, что это не случайность. Великокняжеская власть, призывая своих союзников-вассалов к участию в военных походах, отнюдь не стремилась делить с ними бразды правления Русской землей. Победа над Новгородом — дело всех князей во главе с великим князем, но управление Новгородской землей — монополия именно великого князя, государя всея Руси. Это противоречие — основа будущих конфликтов между князьями Московского дома.

Собственно говоря, противоречие это особого свойства. Выступая перед братьями в качестве главы Московского дома, великий князь в то же время объективно является главой нового политического организма, новой политической системы — Русского государства с его качественно новыми потребностями, закономерностями и развивающимися традициями. В облике великого князя именно это новое качество государя всея Руси (а не просто старшего из князей, обязанного «блюсти и не обидети» младших и «печаловаться» ими) выступает на первый план и определяет все в большей мере его политическую практику и идеологию. Фатальная неизбежность новой конфронтации, новых столкновений определяется именно тем, что глава Московского дома приобретает новое качество, а члены этого дома остаются по-прежнему не более чем удельными князьями с их политическим кругозором, традициями и интересами. Другими словами, факт создания новой политической реальности — Русского государства — вступает в противоречие со старыми, еще сохраняющимися удельно-княжескими традициями, с осколками старой политической системы.

О стремлении удельных князей сохранить владения и политический статус, передав то и другое своим наследникам, свидетельствует духовная грамота князя Бориса Волоцкого, датируемая октябрем 1477 г. [108] ДДГ. № 71. С. 249–251. Отправляясь в последний новгородский поход, князь Борис дает «указ своей княгине и своему сыну Федору». Последнему он завещает весь удел: Волок, Ржеву и Вышгород и долю в управлении Москвой и в московских доходах. Княгине Ульяне завещается ряд волостей и сел и около 20 семей княжеских холопов. «Печаловаться» о своих наследниках князь Борис «приказывает» своему «господину и осподарю (курсив мой. — Ю.А. ) и брату старейшему», а также «его сыну, своему господину». [109] Там же. С. 251. Духовная князя Бориса представляет интерес в том отношении, что в ней впервые в документе такого рода великий князь — старший брат назван не только «господином», но и «осподарем». Эта титулатура прежде применялась только к родителям [110] См., например, духовную князя Юрия Васильевича 1472 г. (ДДГ. № 68. С. 222, 224). и служила термином семейного права. Распространение титула «осподарь» (= господарь) на старшего брата имеет политический оттенок. [111] Впрочем, эта титулатура еще неустойчива. В договорных грамотах с братьями великий князь по-прежнему именуется только «господином», так же и в духовной князя Андрея Меньшого 1481 г. (ДДГ. № 74. С. 275–277), и только в духовных потомков Бориса Волоцкого в начале XVI в. снова появляется термин «осподарь», «государь» (там же. № 87, 88). В то же время духовная в целом носит консервативный характер — удел переходит к его сыну на таких же началах, на каких им владеет сам князь Борис.

Наступление великокняжеской власти на права удельных князей и их борьба за сохранение своего политического статуса и своих владений определяют политический климат Русского государства на исходе 70-х гг. XV в. Как мы имели возможность видеть на примере «брани» о Кирилловом монастыре, именно к этому времени впервые достаточно четко проявляется своего рода удельно-клерикальная консервативная оппозиция московскому правительству, намечается сближение удельных князей с верхами церковной иерархии. Но если конфликт по поводу Кириллова монастыря носил относительно мирный, локальный характер, не выходя формально за пределы церковно-административных вопросов, то зимой 1479/80 г. события с самого начала приняли совершенно иной оборот.

О непосредственном поводе для «отпадения» братьев от великого князя подробно рассказывает Софийско-Львовская летопись. В 1479 г. «сведе князь великий наместника с Лук с Великых из Новугородцкого с Литовского рубежа, и биша челом князю великому лучане на него о продаже и о обиде». [112] ПСРЛ. Т; 20, ч. 1. С. 336. — Иван Владимирович Лыко — двоюродный брат Стриги Оболенского и Андрея Ноготка, представитель младшей линии князей Оболенских. Великий князь устраивает суд лучан с их бывшим наместником, князем И. Вл. Лыко Оболенским. «Иное же на нем дотягалися, и он оборотню в продажах платил, и иное князь Великый безсудно велѣл платити им». Летопись подчеркивает, что на суде лучане пользовались полной поддержкой великого князя и рассчитывали на нее, «надеючися на великого князя, что им потакивает». [113] Там же. В этом известии Софийско-Львовской летописи можно отметить по крайней мере два существенно важных момента. Первый из них — сам факт суда над наместником великого князя по жалобам местных жителей, второй — позиция, занятая на суде великим князем.