Юрий Алексеев - Освобождение Руси от ордынского ига

Итак, приведение столицы в оборонительное состояние — один из важных вопросов, решенных во время пребывания великого князя в Москве в конце сентября — начале октября 1480 г. Это одно из существенных звеньев в цепи военно-политических мер, проводившихся правительством в тревожные дни движения Ахмата к Угре. К их числу относится и дополнительная мобилизация, проведенная, по-видимому, в эти же дни. По данным Московской летописи, выступив из Москвы 3 октября, великий князь «ста на Кременце с малыми людьми, а людей всех отпусти на Угру к сыну своему великому князю Ивану». [427]

Если следовать тексту летописи, то «люди все» — это и есть те, кто был дополнительно мобилизован во время пребывания великого князя в Москве. Наиболее вероятно, что это дополнительные контингенты Московского полка (из других районов страны трудно было бы привести войска в короткое время), т. е. ратники, набранные в первую очередь из тех же жителей московского посада. Они и были двинуты к Угре для непосредственной обороны переправ через реку.

3 октября — дата выступления великого князя из Москвы, четвертая точная дата, приводимая Московской летописью. Как и предыдущие даты (8 июня, 23 июля, 30 сентября), она, по всей вероятности, имеет документальное происхождение. Типографская летопись, приводя то же известие, точной даты не называет. [428]

В прямом противоречии с данными Московской летописи о пребывании великого князя в Москве стоит софийско-львовской рассказ. По его словам, великий князь находился в Красном Сельце две недели, «а владыка глаголаше ему возвратится опять к берегу, и едва умолен бысть». [429] Следовательно, «умоленный» архиепископом великий князь выехал из Москвы не ранее 14 октября. [430] Итак, Московская и Софийско-Львовская летописи дают две основные версии об отъезде великого князя из Москвы. Какой же из них следует отдать предпочтение?

Владимирский летописец (источник, относительно независимый от названных летописей) не сообщает точной даты выступления из Москвы, но свидетельствует, что «прииде на Угру князь великий» 11 октября, [431] чем косвенно подтверждает официальную версию Московской летописи о кратковременном пребывании великого князя в Москве.

Другим независимым источником, подтверждающим раннюю дату выступления великого князя из Москвы, является «Послание на Угру» архиепископа Вассиана. Это «Послание» написано после получения в Москве первых известий об отражении попыток Ахмата форсировать Угру (8–11 октября) и после того, как до архиепископа дошли сведения о переговорах великого князя с Ахматом. Следовательно, к моменту написания «Послания» великий князь уже несколько дней находился в районе боевых действий (успел провести переговоры с Ахматом), а известие о боях 8–11 октября было получено в Москве после, а не до его отъезда. [432]

Чем же можно объяснить версию Софийско-Львовской летописи о длительном, двухнедельном пребывании великого князя в Красном Сельце? Для ответа на этот вопрос нужен анализ соответствующего контекста.

Рассматриваемая часть самостоятельного рассказа Софийско-Львовской летописи, как мы уже отмечали, характеризуется вполне определенной тенденцией. В изображении рассказчика глава Русского государства — ограниченный и трусливый человек, легко поддающийся чужому влиянию. Главный герой событий — архиепископ Вассиан: это он разоблачает трусость великого князя и даже предлагает самого себя поставить во главе войск.

При таком отношении рассказчика к действительности далеко не беспочвенным является предположение, что известие о длительном пребывании великого князя в Москве (Красном Сельце), противоречащее всем другим источникам, включено им для еще большего подчеркивания своей излюбленной идеи. Во всяком случае в свете всего вышеизложенного достоверность этого известия вызывает большие сомнения. По-видимому, в конечном итоге следует предпочесть официальную московско-владимирскую версию о выступлении великого князя со своими войсками из Москвы 3 октября, т. е. о кратковременном пребывании его в Москве. [433]

Как же развивались события после 3 октября, когда, по словам Московской летописи, «князь великий поиде с Москвы к Угре противу царя»? Та же летопись указывает, что он, «пришед, ста на Кременце с малыми людьми». [434] Кременец стоит на р. Луже, в 110 км от Москвы и в 40–50 км от Угры. Сама р. Лужа, впадающая в р. Протву справа ниже Кременца, образует вместе с ней естественный оборонительный рубеж на юго-западном направлении от Москвы, являясь по отношению к Угре второй оборонительной линией. Занятие этой позиции в тылу войск, развернутых на Угре, обеспечивает надежную связь с ними [435] и прикрывает путь на Москву в случае прорыва ордынских отрядов через реку. Кременецкая позиция занимает фланговое положение к дороге Вязьма — Москва, возможному пути вторжения литовцев, и, находясь в 2–3 переходах от нее, позволяет быстро выдвинуться на эту дорогу. [436]

Главные силы, приведенные из Москвы, были отправлены на Угру для непосредственной обороны переправ («людей всех отпусти на Угру»). Во главе войск, развернутых на Угре, стояли Иван Молодой и Андрей Меньшой.

Московская летопись сообщает, что Ахмат шел «со всеми своими силами мимо Мценск и Любутеск и Одоев», т. е. по правому берегу Оки к Воротынску — городку близ впадения Угры в Оку недалеко от Калуги. «Пришед», он «ста у Воротынска, ждучи к себе королевы помощи». Однако «король сам не иде, ни силы своея не посла, понеже бо быша ему свои усобицы». К этому известию, общему в Симеоновской и Московской летописях, последняя добавляет: «…тогда бо воева Мингли-Гирей, царь Крымский, королеву землю Подольскую, служа великому князю». [437]

Набег крымских отрядов на Подолию имел, видимо, незначительные масштабы. Казимир в течение ряда месяцев (с декабря 1479 г.) активно готовился к войне. [438] На его решение не вступать в открытую борьбу с Русским государством осенью 1480 г. гораздо сильнее, чем набег крымцев, повлияли, вероятно, соображения общего политического характера. Польские хронисты Длугош и Стрыйковский указывают, что Казимир, несмотря на совет литовцев, не пошел на встречу с Ахматом, опасаясь могущества «московского князя». [439] Набег крымцев не мог иметь серьезного значения уже потому, что именно в это время (в октябре 1480 г.) начался новый тур переговоров Менгли с Казимиром. По данным Литовской метрики, 15 октября в Вильно отправился крымский посол Байраш с полномочиями для заключения союза. [440] Таким образом, в критические недели борьбы на Угре крымский хан был далек от намерения оказать реальную помощь Русскому государству против Польско-Литовского короля. Войско, отправленное для набега на Подолию, было встречено у Перекопа королевским послом. Крымский князь Аминяк продолжал уже начатый поход, в чем потом приносил письменное извинение Казимиру. [441]