Дмитрий Володихин - Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVI веках

Что же касается полоцких мещан, то, по всей вероятности, Свидригайло находил поддержку и в них, поскольку сам он оказывал «местичам» города благоволение. А. Хорошкевич обнаружила среди актов Литовской Метрики, в списке XVI в., изложение привилея Свидригайло, предоставившего полоцким мещанам право владения землей на условиях участия в земском конном ополчении наравне с боярством и содержании в порядке укреплений городского замка. [317] Хорошкевич А.Л. Генеалогия мещан и мещанское землевладение в Полоцкой земле конца XIV — нач. XVI в. // История и генеалогия. — М., Наука, 1977 с. 143. Впоследствии Свидригайлов привилей был подтвержден другими великими князьями литовскими. [318] РГАДА, ф. 389, кн. зап. 37, л. 343об.–344. Надо полагать, литовско-русский государь не стал бы даровать мещанам Полоцка подобные права, не ожидай он от них вступления в свое войско. А. Хорошкевич не без основания отмечает: «…грамота Свидригайлы закрепила существовавшее и до того равенство мещан с боярами, создала предпосылки для роста экономического и политического влияния мещанства… они (мещане — Д.А., Д.В .) получили доступ к управлению городом и участию в его внешнеполитических отношениях». [319] Хорошкевич А.Л. Генеалогия…, с. 144. Подобная оценка представляется вполне основательной, поскольку, думается, можно проводить прямую зависимость между политическими правами той или иной социальной группы городских общин ВКЛ и несением ею воинской службы. В. Антонович совершенно справедливо писал о том, что «общинное начало» сохранялось или приходило в упадок именно в зависимости от того, насколько жители данной области (города) ВКЛ участвовали в воинских повинностях: «…чем более община подавлена военным сословием, тем менее она сама несет военных повинностей…» — и тем заметнее превосходство шляхты и боярства в правах и привилегиях по сравнению с мещанами. [320] Антонович В. Изследование о городах в Юго-Восточной России по актам 1438–1798. — К., 1870, с. 15–22.

Достоверность позднего списка привилея Свидригайло полоцким мещанам подтверждается документами более раннего происхождения. В 1456 г., когда полочане присягали Казимиру IV, присягу вместе со шляхтой давали и мещане. Этот момент подчеркнут в уставной грамоте: «декрет бояром полоцким з мещаны и городскими дворяны, и з чорными людми, и со всем посполством, з стороны вспомоганья им, к потребе господарской и земской заровно». [321] АЗР, № 60. В тексте указано, что еще при Витовте присягала одна только шляхта с боярами, прочих горожан это не касалось. Таким образом, при Свидригайло в Полоцке действительно произошел настоящий переворот в социально-политической сфере.

Наконец, и вся полоцкая городская община в целом получила от Свидригайло некоторые политические уступки по сравнению с временами правления Витовта. Витовт последовательно ликвидировал остатки независимости, автономии отдельных земель и городов в составе Великого княжества. До Витовтовых времен Полотчина имела статус самостоятельного княжения. Еще в последней четверти XIV в. этот статус имел реальный политический смысл: он поддерживался авторитетом князя Андрея Ольгердовича Полоцкого. После него титул полоцкого князя носили фактически наместники княжеского происхождения. Некоторое исключение в этом отношении можно сделать для князя Скиргайло Ольгердовича, какое-то время пользовавшегося влиянием в делах большой политики, но он в Полоцке пробыл совсем недолго. Князья Лингвень Ольгердович и Иван Семенович Друцкий, пользуясь словами М. Любавского, «имели значение скорее великокняжеских наместников с княжеской властью, чем полноправных князей…» [322] Любавский М.К. (Отд. отт.) О распределении владений и об отношениях между великими и другими князьями гедиминова рода в XIV и XV вв., с. 5, 23. Лингвеня-Семен [323] Так — HF. сменил наместник Монтигирд, поставленный Витовтом. Монтигирд княжеского титула уже не носил, и с этих пор (90 гг. XIV в.) традиционным становится назначение полоцких наместников (а затем и воевод) — не-князей. Случайное единичное нарушение этой традиции — назначение князя Ивана Семеновича Друцкого — очевидно, отражает стремление города иметь наместника, что называется, «из своих» — т. е. из числа удельных князей Полоцкой земли, имевших на Полоцкое княжение наследственные права. Но в последние два десятилетия княжения Витовта о наличии в Полоцке князей-наместников ничего не известно. Да и само наместничество Ивана Семеновича Друцкого вряд ли сыграло в отношении политического статуса Полотчины серьезную роль: официально правами князя полоцкого владел великий князь литовский Витовт, и уже в начале XV в. он склонен был рассматривать княжение в Полоцке как право, которое он мог передать по наследству. В 1406 г. в тексте Копысского торгового договора между Полоцком и Ригой, заключенного от имени Полоцка Витовтом, во второй части второго пункта было отмечено: «Если случится, что мы или кто-нибудь из наших наследников, полоцкий князь или рижане в Риге учредят стапель, они его должны соблюдать так, как установили». [324] АХ, вып. 1, № 37. В данном случае перевод с латыни не совсем корректен и правильнее было бы: «…или мы, или полоцкие князья из числа наших наследников…» («… aut nos aut nostri successores domini Ploskovienses …»). В грамотах 1439 и 1447 гг., подтверждавших Копысский договор от имени великих князей литовских Сигизмунда Кейстутьевича и Казимира Ягеллона, указанное место остается без изменений. [325] АХ, вып. 1, №№ 52, 78. Таким образом, со времен конца XIV — начала XV вв. реальные политические права князей полоцких переходят к великим князьям литовским, а полоцкие наместники — будь они трижды князьями — играют роль великокняжеских ставленников. Ярким свидетельством этого стал переход от князей полоцких к великому князю литовскому власти утверждать внешнеполитические соглашения Полотчины. В 1392 и 1396 гг. князь Лингвень Ольгердович и Монтигирд, ссылаясь на «повеление Витовта», могли еще самостоятельно, от собственного имени заключать договоры с Ригой. [326] АХ, вып. 1, № 17. А уже в 1397–98 гг. Витовт дважды обращается в своих грамотах к рижскому городскому совету, разъясняя, что полоцкие наместники, и в частности Монтигирд, не правомочны заключать какой-либо договор от имени Литвы. [327] АХ, вып. 1, №№ 19, 21. Впоследствии Витовт никому не передоверял внешних сношений Полоцка. Он позволял полочанам вести переговоры с Ригой, во всяком случае, участвовать в них, но договорные грамоты впредь утверждал только сам.

Жесткая объединительная политика Витовта вряд ли встречала сочувствие в русских областях, понемногу терявших свои права фактически независимых государств и превращавшихся в обыкновенные провинции ВКЛ. Утрата статуса самостоятельных княжений была индикатором этого процесса. По образному выражению А. Дворниченко, русские земли ВКЛ в конце XIV — начале XV вв. проявляют «страстное желание» иметь собственного князя и быть самостоятельными. «Это страстное желание русских волостей проходит через все события первой половины XV в.» [328] Дворниченко А.Ю., Кривошеев Ю.В., указ. соч., с. 4.